— Ага, и первый перелом, — рассмеялся Линк. — Хорошенькое начало новой жизни.

Она лишь пожала плечами:

— Я пользуюсь подобным приемом в классе, чтобы помочь детям побыстрее познакомиться.

— Это работает.

Молли прикусила губу и задала еще один важный вопрос, который уже очень давно терзал ее:

— Скажи, тот человек, которого я встретила в баре, был настоящим Линком?

Тем, кто мог жить как все — с женой и ребенком. Молли не стала ничего добавлять, боясь, что Линк снова вытащит свою чековую книжку и опять разобьет ей сердце.

Он уставился в окно — на пустыню за городом:

— Это не имеет значения. Я не могу быть тем человеком, даже если бы хотел.

— И что это значит? Ты не можешь жить обычной жизнью?

— Мне не следует этого делать. У меня бы ничего не получилось.

Молли вздохнула. В самом деле, чего она ожидала?

— Мне… мне пора. Не хочу, чтобы из‑за меня ты опаздывал.

«И еще меньше хочу перед тобой разреветься. Не хочу, чтобы ты знал, как бы мне хотелось услышать совсем другие слова».

Она уже дошла до дверей, когда неожиданно раздался голос Линка:

— Дело не в том, что я не хочу того, что есть у всех, Молли. Или что не хочу быть отцом. Я просто не могу!

Молли застыла и повернулась к Линку:

— Нужно всего лишь попытаться.

— Пытался. И это закончилось трагедией. — Мужчина вздохнул. — Я подвел единственного человека, которого должен был оберегать.

Молли даже представить себе не могла, чтобы властный, целеустремленный Линк кого‑то подвел.

— Кого?

Он снова устремил взгляд на пустыню. Молли уже решила, что Линк не собирается отвечать.

— Кого? — повторила она.

— Моего брата.

— Маркуса?

Он кивнул и тяжело вздохнул:

— Я обещал заботиться о нем, всегда быть рядом. И нарушил слово. — Он повернулся к Молли. В глазах Линка плескались боль, горе, сожаление. — Меня не оказалось рядом, когда я был нужен. Поэтому я не могу обещать, что не подведу еще кого‑то.

— Линк…

— Не надо, Молли! Если тебе нужны деньги, или дом, или машина — только скажи. Но не проси меня быть частью жизни этого ребенка.

Боль и разочарование поднялись в ее душе сокрушительной волной. Бессмысленно было приходить сюда.

— Я приехала в Вегас только для того, чтобы познакомиться с тобой получше — на случай, если у ребенка возникнут вопросы. Мне нужно было заполнить кое‑какие страницы в том журнале. Я вернусь в Сан‑Диего и буду воспитывать малыша сама. Я и не ждала, что ты захочешь жениться на мне и стать частью нашей жизни.

— Ты не хочешь, чтобы я был частью твоей жизни — или жизни ребенка?

— Я не ожидаю этого, — поправила Молли. Все‑таки хотеть и ожидать — разные вещи. — Ты сразу дал понять — тебя это не привлекает.

Но ее глупый разум почему‑то вцепился в идиллическую картину их возможной семьи: она, Линк и малыш стоят возле рождественской елки и широко улыбаются…

Какая нелепость!

— Я не пытаюсь сделать тебе больно, Молли.

— Ты не мне делаешь больно, а себе. И нашему ребенку. Нравится тебе это или нет, но он появится на свет через семь месяцев. И ты пропустишь нечто совершенно необыкновенное в этот день. — Она отвернулась было, но затем снова шагнула к нему: — Знаешь, человек, которого я встретила в баре, рискнул бы. Он не позволил бы страху забрать у себя величайший дар жизни.

Линк вздохнул:

— Ты ведь уже знаешь, что я намерен позаботиться и о тебе, и о ребенке. Не стоит об этом беспокоиться.

Но Молли покачала головой:

— Деньги мне не нужны, Линк. Дело не в них.

— Я же не могу поселиться в пригороде, обнести домик плетеным забором и завести собаку! Я не из таких.

— Однажды этот ребенок — наш ребенок, твой ребенок — вырастет и спросит меня… — Молли замолчала и прерывисто вздохнула, боясь, что голос подведет ее: — «Мама, где мой папочка? Почему его здесь нет? Я ему не нужен?» Скажи, Линк, что мне ответить?

Он повернулся к ней, прислонившись спиной к перилам.

— Правду. Что такой человек, как я, не должен воспитывать детей. У меня хорошо получается быть директором, Молли. С людьми же… — Он замолчал, но нашел в себе силы продолжить: — Я не из тех, на кого следует возлагать надежды.

Молли окончательно сдалась.

— Я буду периодически присылать тебе фотографии, — произнесла она, из последних сил сдерживая слезы. Им можно будет дать волю позже. — Тогда ты хотя бы будешь знать, как выглядит твой ребенок. Что у нас все хорошо. Но я… я не буду ждать ничего другого.

Молли ушла, чувствуя, как с каждым шагом разбивается сердце. Линк, которого она встретила, все‑таки оказался ненастоящим.

* * *

Он еще долго стоял на балконе, а затем вернулся в квартиру и стал рассматривать фотографии, которые стояли повсюду.

Наконец, заняв свое место за столом из красного дерева, Линк вернулся к работе. Но продержался очень недолго.

Сдавшись, он позвонил своему водителю:

— Подгони машину к подъезду, Саул. Я должен кое с кем повидаться.

Программа близилась к завершению с удивительной скоростью. Отсутствие Джерома не мешало, поскольку у Роя обнаружилась удивительная способность превращать идеи Молли в программные коды, и к середине дня они уже завершили первый набросок обучающей игры. Девушка даже не сомневалась, что результат соответствует ожиданиям Линка.

— Выглядит просто здорово! — произнесла Молли. — Думаю, дети будут в восторге.

— На следующей неделе проведем тестирование, поищем недостатки и недоработки в этой версии, — произнес Рой. — Затем займемся документацией, все подготовим и сдадим наше детище специалистам из маркетингового отдела. Учтем их замечания, поправим…

— Вот ты этим и займись, — произнесла Молли, наконец приняв решение. У нее не осталось выбора. Больше нет причин оставаться в Вегасе. Линк выразил свои чувства весьма красноречиво. — Мне нужно вернуться в Сан‑Диего.

Рой уставился на девушку:

— В Сан‑Диего? Почему?

— Это ведь была только временная работа. Вообще‑то я учительница начальных классов. — Молли попыталась улыбнуться. — Не думаю, что эта работа для меня.

— Но… но ведь у тебя замечательно получилось!

— Это твоя заслуга, — возразила она, указав на компьютер. — Ты ведь создал программу.

Рой расхохотался: