— Да, коллега, я тоже считаю, что убийца крайне опасен, — эксперт хмыкнул со значением. — Надо отдать ему должное: умен, собака, и химию знает отлично. Двоих разделал «гремучкой».

— Гремучую ртуть нафли на «чурке»?!

Лебедев развел руками:

— Виноват-с, ваше благородие, господин начальник! Не судите строго!

Тут Родион Георгиевич вдруг вспомнил о времени, вытянул хронометр и увидел, что заговорился. Пришлось решительно повернуть к делу:

— Через полчаса встречаемся у дома Резанова на Моховой. Остановитесь закурить сигарку, когда пройду мимо, держите вот это… — В руку криминалиста незаметно лег снимок. — Сделайте копию.

Аполлон Григорьевич глянул и присвистнул от восхищения:

— Ай да князь! Ай да баловник! Что делать с копией?

— Поедете в Выборгский и сверите «чурку» с юнофей на фотографии. Так, чтобы сомнений не было. И ефе… Об этом снимке не должен знать никто, даже пристав Фелкинг. Полная конфиденциальность. Я очень надеюсь на вафу помофь…

Без дальнейших понуждений Лебедев стремительным шагом ринулся к Фонтанке, туда, где располагались антропометрический кабинет Департамента полиции и его лаборатория.

Место это заветное, очень непростое местечко. Интерьеры роскошные, прямо-таки в римском стиле, имеется восемнадцать отдельных нумеров с удобнейшими диванами и по баснословной цене в шесть рубчиков, а также просторный бассейн с фонтаном и отменный буфет с прохладительным квасом. Только наслаждаться удовольствиями дозволялось не каждому. Вернее, записной любитель пара не пошел бы к Соболеву ни за какие коврижки. А все потому, что банщики местные потворствуют соблазнам. Подбирают их строго: чтобы молод был, крепок телом и приятной наружности, без угрей и болячек. Учат тщательно, но все более особым упражнения. И без веников.

Ходил слух, что в особо роскошном кабинете каждую неделю можно встретить и вовсе светлейшее лицо, в поэтических кругах известное под псевдонимом «К. Р.», а при дворе — почтенным отцом семейства. Тайной страстью поэта был банщик Павлуша, ласковый и плечистый. Впрочем, каких сплетен не придумают напрасно!

Что уж тут скрывать, репутацию бани заслужили прочную. То есть порочную.

Коллежский советник не горел желанием попасться на глаза знакомым, заходя в Соболевские. И Берс тоже. Потому решено было сделать вид, что господа невинно прогуливаются по Мойке, и неожиданно проникнуть внутрь.

Первым юркнул Николай Карлович, за ним — Ванзаров.

Нумера, бассейн и парная располагались на втором этаже, куда вела просторная лестница с колоннами и пальмами. Улыбчивый половой осведомился, что господа желают: отобедать, попариться или какие иные удовольствия. Не моргнув глазом, Родион Георгиевич сообщил, что господа желают проверить: верно ли им рассказывали о приятных развлечениях, принятых в бане? Половой кошаче сожмурился и проворковал, что гостям у них не принято отказывать ни в чем, и вызвался проводить в самый покойный нумер.

Комната под цифрой «3» и впрямь оказалась уютной. Середину занимал изящный столик и квартет стульев из бамбука. Стену подпирал широкий диван в персидских подушках и коврах. Светильники на индийский манер рассеивали мягкий, волнующий свет. Дух из парной ощущался основательно.

Половой суетливо расстелил простыни, выдал стопку свежайших для облачения и спросил, что господа желают еще. Господа желали брусничного квасу, а что до остального, так это не к спеху. Служитель понимающе улыбнулся и исчез.

Решительно скинув одежду, Ванзаров замотался в простыню и, ощутив себя то ли римским патрицием, то ли статуей сенатора, тревожно разгладил усы. Берс, успев облачиться в банное, тихонько хмыкнул.

— Что? — сурово буркнул коллежский советник. С голыми пятками он прибывал не в своей тарелке.

— Простите, у вас забавный вид.

— Похож на Диогена?

— Скорее на кота в простыне.

— А вы… — начал Родион Георгиевич, но так и не нашелся, чем ответить. — В каком нумере они бывают?

Берс хлопнул себя по лбу:

— Ах ты! Понятия не имею… Что же делать?

— В коридоре два ряда по девять дверей с каждой стороны?

— Кажется, да…

— Придется искать.

Берс героически перекинул край простыни через плечо:

— Я готов.

— Останетесь здесь.

— И не подумаю! Отсиживаться, когда вы рискуете жизнью? Ни за что! Пусть я коллежский асессор, но служу в Департаменте полиции!

Порой и кабинетному чиновнику хочется забросить перья и окунуться в жизнь настоящего полицейского. А то все интриги да подсиживания, когда же, наконец, под пули?!

В дверь постучали. Милейший половой втащил поднос с запотевшим графинчиком кваса, фруктами и баранками. Разлив по бокалам, подмигнул, сообщив, что вмиг будет к услугам, стоит лишь дернуть хвостик звонка. И уходить не спешил. Родион Георгиевич спровадив «банный лист» рублем, приблизился к Берсу:

— Проверите четный ряд, я — нечетный. Открываете сразу, без стука. Запомните: просто офиблись нумером, долго не извиняйтесь. Увидите «Аякса», сразу уходите, ради Бога, ничего не предпринимайте, возврафайтесь в нумер. Повторите.

Помощник обещал исполнить в точности.

Простыня упрямо сползала с тела, Ванзаров нервно поправил ее и спросил:

— Могу ли знать, как выглядит «Аякс»?

Берс признался, что видел его мельком, может ошибиться. Кажется, ниже среднего роста, на вид лет двадцать пять, худощавый, темные волосы. Описание не совпадало с господином, который промелькнул вчера в кабинете Одоленского. Но остался еще один шанс.

Из внутреннего кармана пиджака явилась «живая картина» и была представлена на опознание. Берс прикрыл один глаз, сощурил другой, отставил снимок на расстояние руки и быстро подтвердил, что это не «Аякс», а вот кто именно — он не знал. Особого удивления развлечениям князя, Николай Карлович почему-то не высказал.

— Может, у «Аякса» есть приметная деталь, родинка или фрам? — Ванзаров вступил в схватку с простыней — проклятая опять сползала.

— Вспомнил! — крикнул Берс. — Под носом у него неприятная бородавка, фу!

Розыск начался с противоположных концов коридора.

В нумере 17 банщик менял мокрые простыни.

Пятнадцатый оказался пуст, господа ушли в парилку, оставив богатый стол.

Под цифрой тринадцать трое краснолицых купцов натягивали жилетки.

Одиннадцатый встретил сладостными стонами лысоватого мужчины.

В девятом дремал господин с обширным пузом и мокрой бородкой, прикрыв причинное место подушкой.