Колином с ног до головы.

— Не думаю, Майлз. Картер даже не пытается поцеловать её прямо сейчас, — говорит парень, которого я всё ещё предполагаю, что это Грей. Его голос глубже, чем я ожидала.

— Это то, чем парни занимаются наедине? — спрашивает Миа. — Вы, ребята, смотрите, как целуются ваши друзья?

— Целуются? — Майлз смеётся. — У меня на телефоне полно секс-записей от этих парней. Я смотрю их каждый вечер перед сном. — Он слишком старается казаться серьёзным, заставляя своё лицо оставаться бесстрастным. Это только делает издевательскую шутку более очевидной. И, возможно, потому, что он не перестаёт смеяться над собой за свою смешную ложь.

— Он шутит, — подтверждает Грей.

— Ну, что? Получу ли я реальный ответ?

— Мы не наблюдаем, как другие целуются, — говорит Майлз. — Но в какой-то момент ты просто узнаешь это от своих лучших друзей. Это включает в себя знание того, как они ведут себя с девушками, которых они просто хотят трахнуть, и с девушками, которых они хотят для чего-то большего, чем просто быстрый секс.

— Да, — соглашается Аарон. — Ты не можешь сказать мне, что не знаешь, когда, скажем, Уинтер хочет трахнуться или когда она хочет отношений. — Он смотрит на неё, она смотрит на него в ответ, безумно нахмурившись.

Если бы взгляды могли убивать…Аарон сейчас был бы на глубине шести футов.

Они продолжают разговаривать, но я больше не могу сосредоточиться, потому что Колин Картер проводит рукой вверх по моему телу. Так высоко, что, в конце концов, он забирается мне под толстовку и скользит по коже.

ГЛАВА 9

«Ты продолжишь дышать, но прекратишь жить» — Birthday Cake by Dylan Conrique.

Лили

Дорогой читатель, любой, кто читает это,

У меня сегодня снова случился приступ паники.

Сегодня было хуже, по сравнению со вчерашним днём.

С каждым днём всё хуже, но я не знаю почему.

У меня были приступы паники с детства, но в последнее время они стали намного хуже.

Они стали гораздо интенсивнее.

Может быть, это страх? Но я не знаю, откуда он взялся.

Я не боюсь. Во всяком случае, не смерти.

Я боюсь, что больше не захочу умирать. На данный момент да, но что, если Колину удастся убедить меня остаться?

Я не вижу причин, чтобы это происходило, но что, если так?

Когда он прикоснулся ко мне сегодня, моё тело отреагировало так, как я не думала, что оно может отреагировать.

Мне стало теплее. Я почувствовала, что боли в моем сердце стало меньше, потому что он был рядом.

Но это неправильно. Это не может быть правильным.

Колин — есть Колин. (Извини, потому что я знаю, что ты прочтёшь это, Колин).

Возможно, я вообще боюсь что — либо чувствовать.

Я не планировала, что буду жить после 8-го октября этого года.

У меня нет планов на будущее.

Я не знаю, чем хочу заниматься после окончания колледжа.

Я не знаю, как жить.

Я не знаю, как улыбаться, как смеяться, как быть счастливой.

Но для Колина все кажется таким простым.

Он знает, чем хочет заниматься после колледжа.

Он знает, как быть счастливым.

Он знает, как жить.

Но я не знаю.

Я никогда этого не узнаю.

И это пугает меня.

Я боюсь, что если я останусь, то только продолжу жить в страданиях.

Вот почему я не могу остаться.

Я не хочу оставаться.

Я больше не хочу чувствовать боль.

Это становится невыносимым.

Я не могу заснуть с сухими глазами и проснуться с ними тоже не могу. Я постоянно плачу.

Всегда, за исключением тех случаев, когда я нахожусь с людьми.

Но даже когда я нахожусь с людьми, я порой плачу.

И теперь я снова плачу. Просто шикарно.

Боль вернулась.

Я не хочу, чтобы она возвращалось.

Я хочу, чтобы она исчезла, пожалуйста.

Я больше не могу это терпеть.

Я продолжаю говорить себе, что осталось всего девять дней. Восемь, если не считать пары часов, я буду жива на девятый день.

Это слишком далёкое будущее.

Я должна была просто сделать это сразу, вместо того, чтобы давать себе больше времени на это дурацкое безжизненное путешествие 101.

Чертовски нелепо.

Я так чертовски нелепа.

Мне больно в груди, Колин.

Моё сердце разрывается от боли.

Я больше не могу этого выносить.

Я хочу уйти, но я хочу остаться ради тебя.

Я хочу остаться, чтобы мы могли провести ещё больше таких весёлых дней вместе.

Прошло всего два дня.

Но это были два дня, которыми я наслаждалась больше, чем двадцатью годами своей жизни на данный момент.

Мы даже не пережили ничего интересного. Просто проводили время в доме его родителей, потом смотрели телевизор в моей комнате в общежитии.

Но он сделал меня счастливой.

И сегодняшний день был потрясающим.

Теперь я люблю рассветы.

Они прекрасны.

И это новое начало.

Сегодня было новое начало.

Но это не будет длиться вечно.

Вещи не должны длиться вечно, поэтому я не против скоро попрощаться с Колином.

Он продолжит жить счастливо.

Я знаю, что он сможет.

Это Колин.

Но я бы не смогла.

Я бы заплакала. И плакала. И поплакала бы ещё немного.

Колин бросил бы меня, когда убедил бы меня продолжать жить.

Я не попадусь в его ловушку. Или его чудесные голубые глаза. Боже, я ненавижу голубые глаза.

Моё сердце все ещё болит.

Это больно.

Я так устала бороться.

Разве не забавно, что люди каждый день смотрят тебе в глаза и при этом никогда не видят, что ты вот-вот заплачешь? Не видят, что ты сдерживаешь слёзы?

Можешь ли ты себе представить, как это утомительно?

Можете ли ты себе представить, как это больно — чувствовать себя опустошённой и весь день притворяться самым жизнерадостным человеком? Пока ты не останешься одна, лёжа в постели, и наконец не сможешь сломаться?

Кто бы ни читал это, пожалуйста, знай, что мне больно.

Я не чувствую той боли, которая проходит при приёме Advil (Прим. пер: Препарат применяют при головной боли, мигрени и т. д.).

Это не какая-то боль, которую врач может заставить исчезнуть.

Конечно, у меня есть лекарства, которые помогут. Если бы только они помогали.

Каждый день мне кажется, что я разваливаюсь на части.

Я провожу каждый чертов день, собирая осколки, которые падают в течение дня, и склеиваю их обратно. Но то, что однажды было разбито, больше не может быть целым.

Независимо от того, сколько клея я нанесу на свои осколки, я никогда больше