Есть ли способ вернуться домой – с помощью междумирца или без него, Вики должна знать! Но вдруг она скажет, что это невозможно? А если такой способ есть, почему Вики осталась здесь?

И с какого перепуга Питер решил, что девушек из моего мира приносят в жертву? Вот, прямо передо мной воплощенное опровержение! Вики в Лиаскай уже семь лет и выглядит вполне себе живой. Более того, она королева.

– Мэй? – Вики совсем не по-королевски вертит вилку.

– Прости, ты что-то сказала? Я задумалась.

– Ты невероятно устала, – посочувствовала мне сестра. – Мы больше не будем тебя мучить! Тебе понравилась спальня?

– Спальня замечательная! Достаточно хороша, чтобы сомкнуть веки.

– Спокойно поспишь, а на следующий день после завтрака осмотришь дворец. Только не выходи на улицу в одиночку, договорились? – Вики пытается скрыть озабоченность в голосе, но у нее плохо получается.

– А в городе творится что-то неладное? – спрашиваю я. – Мне показалось, королевские воины очень беспокоились за меня.

О том, что генерал гонялся за мной, как за преступницей, и даже арестовал, я благоразумно умолчала. Не хочу вспоминать об этом.

– Все очень непросто. – Кассиан вздыхает. – Наши обычаи сложно объяснить в двух словах.

Я приподнимаю брови.

– Сегодня вечером я никуда не тороплюсь. Выспаться – это здорово, но кровать никуда не убежит.

Улыбнувшись, Кассиан отпивает вино.

– Дело в том, что сегодня вечером мы сделали жителям Рубии важное политическое объявление, которое их очень взбудоражило. Пойми, есть простые люди с простыми вопросами и им нужны простые ответы. Политика им чужда. В народе случаются волнения, и пострадать от них могут чужеземцы. – Он улыбается мне. – Словом, тебе волноваться не о чем. В этом дворце ты в безопасности, как в объятиях самой Матери, когда Она просыпается Утром.

– Матери Лиаскай, – добавляет Вики, прижимая руку к груди, а я чувствую укол в сердце, потому что, в отличие от сестры, думаю о нашей маме.

– Мы стараемся подавлять любую смуту еще в зародыше, и люди быстро успокаиваются, – продолжает Кассиан. – Но наши враги держат нос по ветру, стоит вспыхнуть волнениям, и злоумышленники тут как тут.

Вики кладет руку ему на плечо.

– Не зови их нашими врагами, они не враги.

Поймав мой взгляд, она поясняет:

– Он говорит о правителях соседних стран. Да, они жаждут власти – такова природа вещей, и это даже неплохо. Но есть же какие-то пределы!

– И они их не соблюдают?

Вики качает головой.

– Иногда они пытаются пересечь черту, пользуясь тем, что в Лиаскай неспокойно. Но мы знаем, как им помешать. Я бы очень хотела сама показать тебе дворец, но, увы, завтра целый день буду давать аудиенцию и должна быть со своим двором.

– Тогда в чем дело? – допытываюсь я. – Что так встревожило народ?

Вики открыла рот, чтобы ответить, но Кассиан ее опередил:

– Законы, принятые много веков назад, снова и снова подвергаются сомнениям, хотя потом люди понимают, что эти законы не зря так долго соблюдались. Соблюдались потому, что законы сии, – он щелкает ногтем по бокалу, и тот звонко дзинькает, – действуют.

– «Ничего необычного, business as usual», как говорят в Ирландии, – вставляет словечко Вики. – К вечеру я со всем разберусь – и знаешь, что мы сделаем? Устроим праздник! Я уже разослала приглашения, будет столько гостей! Ты непременно должна со всеми познакомиться!

Кассиан поднял свой бокал:

– В этом она вся, моя Королева. Обожает закатывать праздники. Спонтанно, по поводу и без повода! Приготовься к роскошному балу, Майлин!

Честно признаюсь, мне хотелось сказать Вики, что я предпочла бы поговорить с ней наедине. Меня терзает смутное чувство: я совсем не знаю свою сестру, но очень хочу узнать снова! Мы же собирались побыть вдвоем, в тишине и спокойствии, и разве бал для этого подходит? Но Вики в полном восторге, а я не желаю ее расстраивать.

У нас еще будет время на разговоры.

Вики с Кассианом проводили меня до самой спальни. Смотрю им вслед. Они удаляются в свои покои, и тут я замечаю, что они взялись за руки. За ужином Вики и Кассиан почти не прикасались друг к другу и больше походили на деловых партнеров, чем на супругов. Но может, таковы правила этикета? Что ж, теперь я спокойна. Они близки между собой, ближе, чем кажется на первый взгляд.

В спальне мерцают свечи, а девушка с седыми волосами ждет меня.

– А тебе не пора спать? – удивляюсь я, но она молчит, как и всегда. Завожу руку за спину, пытаясь нащупать шнуровку платья, но горничная уже засуетилась вокруг меня, развязывая ленты. – Где ты спишь?

Вместо ответа горничная застенчиво улыбается, склоняя голову. Я хотела обсудить девушку с Вики, но от волнения совсем про это забыла! Вот ведь, как жаль! Может, горничная нема? И тут я вспоминаю: из прислуживавшей за столом челяди никто не произнес ни слова.

– Ты же можешь говорить? – спрашиваю я горничную. Она поджимает губы, опуская глаза в пол. – Скажи. Ну, давай! Там, откуда я пришла…

Девушка бросает на меня испуганный взгляд, и я понижаю голос:

– В общем, у нас там очень невежливо молчать, когда тебя о чем-то спрашивают.

Она лихорадочно набирает в легкие воздух и на выдохе еле слышно шелестит:

– Горничная…

– Ага. Ты горничная. И что это значит?

Опять молчит!

– Дай угадаю?

Девушка неуверенно кивает.

– Горничным нельзя разговаривать?

Еще один осторожный кивок.

К горлу подкатывает ком. Это дворец моей сестры. Здесь живут по ее правилам. И одно из правил гласит, что слуги должны всегда молчать? Надо поговорить на эту тему с Вики!

– Не знаю, как ты, – заявляю я, – но я считаю это полным бредом. Говори со мной, когда захочешь.

Глаза горничной округляются, как плошки, но совсем не от изумления. На лице написан невыразимый ужас.

– Я никому не скажу! Обещаю! Не бойся, никто не узнает! А мне будет очень приятно.

– Закон, – выдавливает из себя девушка.

«Да в гробу я видела такой закон!» – чуть не вскрикнула я. Но кто знает, что тут делают с горничными, нарушившими запрет. Вряд ли Вики прикажет ее высечь, но как поступят с ней другие слуги…

– Это будет наш с тобой секрет, – шепотом заверяю я. – Меня зовут Майлин. А тебя?

Девушка мнется, а затем пожимает плечами. По моей спине бежит холодок.

– У тебя же есть имя? Так ведь?

Она отрицательно мотает головой.

– Тогда как к тебе обращаются?