Благословенное (и очень шумное) облегчение последовало в ту же секунду.

Вот так мгновенно перевернулся мой мир, радуга и синее небо сменились черным мраком.

И только потому, что все перевернулось в недрах моего организма.

Коттедж был небольшой, Джейми был обречен выслушивать все громовые раскаты. Боюсь, в соседних домах тоже их слышали и, наверное, подумали, что взрываются газовые баллоны. Не понимаю, как они не вызвали пожарников.

— Как ты?! — крикнул снизу Джейми. — Вдруг вся позеленела, прямо на глаз…

Слово «глазах» он почему-то не закончил. Я услышала громкий топот, потом грохот сковородок и кастрюль со стороны кухни. Потом крик ужаса и несколько сдавленных стонов, потом громкое рыданье и… тишина. Зловещая тишина.

Десять нескончаемых минут я не могла покинуть унитаз. Наконец извержение прекратилось, и я медленно поднялась. Ноги тряслись жутко, по ним бегали мурашки, а внутри — будто тысячи иголок и булавок пустились наперегонки. Пришлось ждать, пока восстановится кровообращение. Когда наклонилась над раковиной, закружилась голова. Я испугалась, что все начнется снова. Но ничего, обошлось, худшее было позади.

Спустила воду, умылась. Сделала несколько глубоких вдохов, чтобы преодолеть слабость. Теперь мне предстоял путь назад. По ступенькам спускалась очень осторожно, с опаской. Надо было узнать, что там все-таки с Джейми. Из гостиной прошла в коридорчик, а оттуда на кух…

Матерь Божья!!

Джейми, скорчившись, со спущенными брюками сидел на мусорном бачке. Он поднял голову, и в главах его отразился ужас.

— Прости! — проверещала я, пулей выскочив в коридор. Там и ждала, когда он (о боже!) закончит и наденет штаны. Наконец он вышел, держась за живот, и слегка шаркая, поплелся в комнату. Кишки, видимо, еще бушевали, ведь на лице Джейми было написано такое страдание, что сердце мое сжалось от жалости. Думаю, и мое лицо тоже было несчастным.

Было ясно как день, что мы оба стали жертвой пищевого отравления. Но ясно было и то, что восхитительная аура зарождающегося чувства разрушена. Как можно с нежностью относиться к девушке, способной устроить громовой пердеж, простительный только для необъятного борца сумо?

Безудержный понос — чересчур сильное испытание для всего лишь второго свидания.

А вы могли бы полюбить мужчину, увидев его сидящим на мусорном бачке?

Мы оба удрученно молчали — слишком оглушительным был шок. Я прокралась в прихожую и схватила с вешалки пальто. С кухни донесся запах давно не мытого туалета, и снова затошнило.

— Не надо… не уходи, — сказал Джейми.

— Так будет лучше, — ответила я. — Может снова прихватить. Дома все же проще справиться.

— А-а. Ну да. — Он слегка поморщился, бедный. Глаза запавшие, лицо осунувшееся.

Джейми открыл дверь, и я вышла в прохладный ночной воздух, он был чудесным. Конечно, следовало обернуться и сказать «до свидания». Но я не решилась, я умирала от стыда. С низко опущенной головой подбежала к Мятышу и торопливо отъехала. Скорее домой, в уютный туалет двух подружек-чистюль!

Разворачиваясь, я не утерпела и оглянулась. Джейми все еще стоял в дверном проеме. Смотрел, как я удираю. Грустный-грустный, будто побитый щенок. Он снова скорчился, схватившись за живот, готовый в любую секунду рвануть наверх, к унитазу.

Опять закружилась голова, но я надеялась, что сумею попасть домой до того, как роковая начинка для лепешек снова начнет насиловать прямую кишку. Достаточно Мятышу и вмятины на крыле, не хватало еще испортить ему сиденье.

Два часа в гостях у Джейми были сказочными, и вдруг эта катастрофа. Как я вообще выдержала, не забилась в истерике.

Истерика случилась уже дома. Сразу. Успокоилась я часа в два ночи. Так обессилела от рыданий, что даже смогла заснуть.

Прошло уже два дня. Сегодня я рискнула съесть подсушенный тост и запить его зеленым чаем. Думаю, завтра побалую себя тушеной фасолькой. Без соуса, разумеется. А решиться на свидание я смогу очень и очень нескоро. После таких испытаний, когда ты чуть не умерла от невыносимого стыда и подверглась самым унизительным страданиям, необходимо сделать перерыв.

Правда, мамочка?

Люблю и, как всегда, очень скучаю.

Твоя бедная-бедная дочь Лора.

Целую.

Прошел месяц с самого позорного дня в моей жизни.

В сравнении с этой катастрофой история моего увольнения выглядит легким недоразумением. Это когда я лишился выгодного контракта с солидной ресторанной фирмой из-за сбоя программы «Проверка правописания». Компьютер заменил «совокупность» «совокуплением». И в рекламном листке, разосланном тысячам предполагаемых клиентов, было написано, что «в совокуплении они смогут отведать сто бесподобных блюд на любой вкус».

В сравнении с недавним несчастьем меркнет даже костюмированная танцевальная вечеринка, ради которой я нарядился Человеком-Пауком и восемь часов провисел на каких-то веревках (вроде как из паутины), ибо дружки мои вмиг перепились, и некому было снять Паука с веревок, принести ему человечьи шмотки (в результате я брякнулся и сломал лодыжку). Подумаешь, перелом! Не облом же…

И тот незабвенный вечер, когда меня арестовали при попытке забодать корову (за что я был помещен на два часа в контейнер с навозом)… Теперь он казался по-своему даже очаровательным.

И вообще, какие могут быть сравнения с случившимся месяц назад кошмаром?!

Накормил чудесную девушку пакостными лепешками, бедная еле успела добежать до второго этажа, чтобы засесть в туалете. И ведь сам тоже уселся — на мусорный бачок с педалью!

А что мне было делать? Прибежал я на кухню, и так скрутило, что медлить было нельзя. Выбирать пришлось между раковиной и бачком. На бачок взгромоздиться гораздо проще, и крышка есть откидная, как на стульчаке, и достаточно только нажать на педаль. Я не призываю использовать педальные бачки не по назначению. Но будем объективны: лучше загадить мусорное ведерко, чем обгадиться самому.

Только на прошлой неделе я рискнул рассказать о своей грандиозной трагедии Райану. Изложить, что произошло на моем втором (а третьему не бывать уже никогда!) свидании с Лорой Макинтайр.

Райан хохотал как безумный. Пришлось этому мерзавцу пойти умыться холодной водой, чтобы хоть немного успокоиться. Иногда мне кажется, что он зависает со мной только ради этих моих откровений о личной жизни. С момента нашего с ним знакомства в колледже количество новелл, наверное, давно перевалило за десять. Подозреваю, что Райан их записывает и после моей смерти тут же сварганит книгу.

И все-таки я дорожу нашей дружбой. Райан хоть и смешлив, но всегда готов выслушать и дать дельный совет.

— Слушай, Ньюман, после такого облома необходимо хорошенько оттянуться. — Губы его снова задрожали. — Вылезай из берлоги, или я буду называть тебя Ведронавтом.