под носом. Женщина, с которой я спал, попыталась шантажировать мою семью записями, где я по пьяни вытворяю черт-те что – мочусь в фонтан в отеле, например. Короче, в день, когда я вышел из реабилитационной клиники, дед поставил мне ультиматум: либо беспрекословно выполнять его приказы, либо убираться на все четыре стороны. Психотерапевт, собрания анонимных алкоголиков, еженедельные анализы мочи и прочая дичь. Я марионетка, а все ниточки у него.

– Ого!.. Ну, если тебе станет легче, случись со мной что-то подобное и окажись я в больнице, отец бы просто положил трубку и даже не подумал приезжать.

Я выдавил улыбку. Отец Софии раздражал меня больше всех Стерлингов, вместе взятых. У моего старика, по крайней мере, была причина обращаться со мной как с отбросом. Я действительно кретин.

Официант принес заказ, и я рад был отвлечься от беседы. Я начал резать стейк и повернул разговор совсем в другую сторону.

– Ну что, звонил тебе этот драматург после того, как мы с ним поболтали?

– Нет, он прислал сообщение, упрекая меня в оголтелой наглости, что я позволяю другому мужчине отвечать на мои телефонные звонки. Я его заблокировала после этого.

Я улыбнулся:

– Ну и умница.

– А у тебя были какие-нибудь провальные отношения после выпускного бала?

– Только такие и были все двенадцать лет.

– Что, вообще ни одной стоящей подруги?

– Была одна, Брук. Мы прожили вместе чуть больше года.

София вытерла губы салфеткой.

– А потом?

– Я все прогадил. Мы сошлись незадолго до смерти Кэролайн, после я слетел с катушек, и Брук устала мириться со всяким дерьмом. – Я пожал плечами. – Я ее не виню.

В глазах Софии я увидел сочувствие, и во мне плеснулась непроизвольная неприязнь. Все-таки не в том направлении я повернул разговор.

– Не то чтобы я увожу нас от приятной темы, но у меня две проблемы с профсоюзом: число дней на больничном и норма уборки для клининга и горничных в смену.

– А-а, занятно. Чем я могу помочь?

– На пятницу у нас запланировано короткое совещание. – Я не знал, как ловчее выразиться. – Если хочешь, присоединяйся.

София улыбнулась.

– Охотно. А у меня как раз в пятницу подруга из Лондона прилетает, остановится в «Герцогине». Если увидишь женщину как с обложки «Вог», с ярко-красной помадой, в точности совпадающей по цвету с подошвами туфель, это Скарлетт.

– Интересно.

– Еще как! – София подняла свой бокал и указала им на меня: – Знаешь, если подумать, она – твой женский эквивалент.

– То есть?

– Надменная и самоуверенная. Перед ней типа море расступается, куда бы она ни пришла.

Я приподнял бровь.

– Это почти комплимент.

София покачала головой.

– Не очень зазнавайся. Но раз ты в хорошем настроении, можно я останусь в люксе еще на несколько дней, пока Скарлетт в Нью-Йорке? Затем мы с тобой поменяемся, и живи там столько, сколько я. Мы со Скарлетт привыкли засиживаться за разговорами далеко за полночь, и гостиная мне бы очень пригодилась.

– Без проблем. Я все равно не собирался с тобой чередоваться.

– Как не собирался?!

Я покачал головой.

– Я не просил об апгрейде, когда заселялся. Сказал, чтобы тебя разозлить.

Глаза Софии расширились:

– Боже мой, какой же ты поганец!

Я усмехнулся.

– А чему ты удивляешься? Только не говори, что это для тебя новость!

– О нет! Но спасибо за откровенность – и за возможность жить в люксе, хотя бы пока Скарлетт здесь.

После ужина мы вместе направились к лифтам. В кабине я встал у дальней стенки, засунув руки в карманы. Мы провели прекрасный вечер – я впервые увидел, как настороженность Софии куда-то ушла, поэтому, как ни хотел я прижать ее спиной к зеркалу и нажать кнопку аварийной остановки, София сейчас выглядела уязвимой, и подобные эскапады могли показаться ей неуместными.

На восьмом этаже я все-таки вышел после серьезной борьбы с собой, особенно когда оглянулся на Софию и увидел, что она немного разочарована таким завершением вечера. Мне пришлось заставить себя шевелить ногами и убраться из чертова лифта.

Обернувшись, я встретился с ней взглядом и сказал:

– Сладких снов, Фифи.

Она покачала головой.

– Спокойной ночи, Вестон.

Глава 13

София

Больше получаса я проворочалась в кровати, не в силах заснуть.

Мне не давало покоя, что Вестон даже не попытался уговорить меня пойти к нему в номер и сам не навязался в гости. Я понимала, что глупо из-за этого терять сон, но из головы не шло – а почему? Может, он просто устал или не в настроении? Но и то и другое нехарактерно для Вестона. Напрашивался единственный логический вывод – ему просто надоело.

Это не должно было меня шокировать – давно пора было понять, что он из тех парней, которых больше интересует охота, чем трофей. С этой точки зрения все обретало смысл. Мы приятно поужинали, хорошо поговорили – рискну сказать, что атмосфера вечера была вполне дружеской. Я ошибочно приняла страсть Вестона к охоте за страсть ко мне.

Это пустяки. В самом деле, ничего особенного. Да, принятие этого открытия вызвало странную боль в душе, но из безумной блажи между нами не могло выйти ничего хорошего. Рассудок подсказывал, что нам лучше держаться на расстоянии.

Однако заснуть я все равно не могла.

Чем дальше анализировать наше опасное влечение, я стала думать о том, что сегодня сказал Вестон. Значит, он сильно пил и, если моя догадка верна, сорвался после смерти сестры – они были друзьями неразлейвода. Я всегда считала себя единственной дочерью, привычно сбрасывая Спенсера со счетов, поэтому у меня нет такого опыта отношений, как у Вестона с сестрой, однако, по-моему, в любой из наших больших, но обособленных по сути семеек дети невольно объединяются против взрослых. Прибавьте сюда болезнь Кэролайн, и вот уже Вестон принимает на себя роль заботливого старшего брата, хотя по возрасту он младше. Пуститься во все тяжкие после ее смерти вовсе не казалось мне чем-то плохим. В глубоком, до саморазрушения, горе Вестона мне чудилась своеобразная красота. Отчего-то я даже позавидовала такой любви и преданности: мой самый близкий человек – мама – умерла до того, как я успела повзрослеть.

Об этой стороне натуры Вестона я думала с симпатией и странным душевным волнением. Может, это и к лучшему, что он потерял ко мне интерес: не хватало еще, чтобы у меня возникли чувства к представителю семейства Локвудов.

* * *

На другой день я едва успела договорить по телефону, когда Вестон заглянул ко мне в офис:

– Встреча с профсоюзом в пятницу в два часа.

– А, отлично. Спасибо. Кстати,