Видя, что под вражеским натиском ратники Бориса начали отступать, Изяслав решился на необычный шаг. Он при всем желании не мог снять войска с тех участков фронта, где противник проявлял пассивность, поскольку была большая вероятность того, что, как только полки уйдут на помощь Борису, Юрий сразу же здесь и атакует. Поэтому Изяслав Мстиславич сделал следующее: от каждого полка он велел взять определенное количество людей и собрать из них ударную группу. Присоединив к набранной дружине всю конницу черных клобуков, киевский князь бросил этот отряд в дело.

Задумка себя оправдала полностью: наступательный порыв войск Долгорукого удалось остановить. В отчаянной схватке у Лядских ворот киевляне разбили половцев и погнали их к Лыбеди. Произошло массовое избиение беглецов, степняки толпами валились в речку, где образовалась каша из людей и коней. Многие половцы просто бросали лошадей и без них перебирались через Лыбедь. Во время этого побоища погиб половецкий хан Севенч, который похвалялся, что, подобно своему отцу, легендарному Боняку, ударит саблей в Золотые ворота Киева. Но не довелось.

Изяслав продолжал развивать успех и перебросил ударный отряд на другой участок фронта. Там, где полки Юрия сумели перейти Лыбедь и навязать сражение киевлянам, их отбрасывали назад. Упорные бои на отдельных участках продолжались до самого вечера, но в итоге суздальский князь был вынужден отозвать своих людей за реку. Противостояние по большей части свелось к простой перестрелке через реку, а вскоре и она прекратилась. Попытка Долгорукого захватить Киев с ходу с треском провалилась.

* * *

Изяслав Мстиславич блестяще продемонстрировал своему дяде, как надо действовать в обороне. Киевский князь воевал не по шаблону, а творчески, приноравливаясь к изменяющейся на поле боя ситуации. Создание ударного отряда, своеобразной группы быстрого реагирования, это полностью подтверждает: «И повеле нарядити дружину ис полковъ, а полковъ не рушати» (Ипатьевская летопись). Как видим, Изяслав умудрился по ходу боя создать себе солидный резерв, но при этом не ослабил ни один участок фронта.

Что же касается Юрия, то как полководец он проявил себя не с самой лучшей стороны. Сначала суздальский князь просто переоценил свои силы, затеяв ненужный в данный момент штурм Киева, а затем не смог грамотно организовать общую атаку, что и было засвидетельствовано летописцем: «И стреляющимъ же ся имъ до вечера о Лыбедь, а инии переехаша и на болоньи бьяхутся» (Ипатьевская летопись). Как видим, воеводы Юрия и союзные ему князья действовали кто во что горазд, и единого, мощного удара, который только и мог обеспечить победу в данной ситуации, не получилось. Что имело для Долгорукого самые печальные последствия.

На следующий день он не решился возобновить штурм. Войска были подавлены неудачей, и требовалось время, чтобы они забыли про обидное поражение. Но главная опасность заключалась в том, что это понимал и Изяслав, который мог в любой момент перейти в контратаку. Юрию надо было отступать, а это бы означало поражение в борьбе за Киев. Однако всё изменилось, когда прибывшие гонцы сообщили суздальскому князю радостную весть, что его верный союзник Владимирко Галицкий спешит на помощь своему родственнику. Это в корне меняло стратегическую ситуацию, и Юрий, быстро отступив от Киева, поспешил на соединение с галицкими полками, предварительно выслав навстречу свату своего племянника Владимира Андреевича. Война вышла на новый виток.

Суздальский князь отступил к Белгороду. Отправив в крепость посла, он потребовал, чтобы горожане открыли ему ворота, так как именно он и есть великий князь. На что Юрию резонно ответили, что раз в Киеве правят Вячеслав с Изяславом, то, соответственно, его приказ жителей города ничему не обязывает. Он для них никто, и зовут его никак. Понимая, что времени на штурм города-крепости у него нет и в любой момент может подойти Изяслав с полками, Долгорукий отступил от Белгорода. Он ушёл к Вереневу, а затем перешел через древний вал, насыпанный для обороны от степняков, и стал у села Бязницы.

Юрий как в воду глядел, когда не стал задерживаться у стен крепости, поскольку, когда Изяславу стало известно, что на помощь Долгорукому выступил Владимирко Галицкий, он без труда просчитал все дальнейшие действия своего дядюшки. Киевский князь прекрасно понимал, что Юрий пойдёт на соединение с полками своего родственника, а затем вместе с Владимирко снова выступит на Киев. Ответ на вопрос, как действовать в данной ситуации, напрашивался сам собой. Поэтому Изяслав вызвал к себе князя Бориса Городенского, который В.Н. Татищевым характеризуется как человек, «на тайные нападения искусный и все места к Белгороду довольно знающий». Киевский князь поставил перед Борисом следующую задачу — идти с отрядом отборных ратников за войсками Юрия и отслеживать каждый шаг врага. А следом за ними с главными силами должен был выступить и сам Изяслав Мстиславич. Здесь уже всё решала быстрота, поскольку только в этом случае был шанс разбить суздальского и галицкого князей по одиночке. Примечательно, что в этот раз в поход выступило всё боеспособное население Киева, согласно Ипатьевской летописи киевляне заявили своим князьям следующее: «Ать же пойдуть ecu, како можешь и хлудъ вруци взяти; пакы ли хто не поидеть намъ же и дай ать мы сами побьемы». Смысл речей был прост — в поход идут все, кто может идти, у кого нет оружия, пойдёт с дубиной, а кто не пойдет на Юрия, того мы сами порешим. Через день рать Изяслава Мстиславича уже подошла к Василеву, и здесь он получил очень важные известия, которые в очередной раз меняли обстановку на театре военных действий.

Дело в том, что на помощь киевскому князю шли венгры.

Сын Изяслава Мстислав в своё время был послан за помощью к венгерскому королю и теперь сообщал отцу, что Геза II отправил ему на помощь огромное войско, «многое множъство» (Ипатьевская летопись). И если Изяслав хочет, чтобы венгры поторопились, то пусть шлет гонца, и тогда союзники ускорят марш. Изяслав срочно затребовал помощь, а сам продолжил движение за Юрием. Миновав Василев, киевские полки подошли к Перепетову полю, где разъезды Изяслава вступили в бой с дозорными Юрия. На следующий день рать Изяслава Мстиславича перевалила через оборонительный вал, который разделял противников, и киевский князь увидел готовые к бою вражеские полки.

Однако до битвы не дошло, поскольку старик Вячеслав снова выступил в роли миротворца. И судя по всему, в этот раз Юрий был не прочь вступить в переговоры, понимая всю сложность ситуации, в которой оказался. Но здесь взбеленились Святослав Ольгович и половцы. Один хотел полного военного разгрома Изяслава, другие — богатой добычи. Противники так и простояли весь день друг напротив друга, не предпринимая никаких активных действий. Однако ночью Юрий незаметно для врага перешел через речку Руту и, укрепившись на новой позиции, продолжил убеждать своих союзников заключить мирное соглашение с Изяславом. Очевидно, суздальский князь понимал, что битва не сулит ему ничего хорошего, а Владимирко был ещё далеко. Юрий Владимирович просто не хотел напрасно рисковать. И ему практически удалось убедить Ольговичей, но половцы уперлись капитально и ни в какую не соглашались на заключение мира.