Однако внезапно получилось, что друг друга эти почтенные господа могут ненавидеть сильнее, чем меня. Невероятно, но возможно. Что между аристократами есть конфликты, я прекрасно знал, тоже мне, секрет Полишинеля. Я не думал, что их внутренние конфликты могут подтолкнуть к таким идеям.

— Захватить замок Штормовая Скала, взять живым герцога Льюиса и, желательно, его жену и детей, — повторил высокий, крепкий мужчина, глядя мне прямо в глаза. — После чего передать их мне.

Дожил. Меня готовы использовать в качестве наёмника. И никого из присутствующих это даже не смущает.

— Неожиданное предложение, — признал я.

Герцог Бенинг, что минуту назад сделал мне такое интересное предложение, кивнул на светлого отца.

— Отец Чезаре лестно описывал ваши возможности, барон, — Бенинг интонацией выделил последнее слово.

Чезаре поморщился, не могу сказать, от упоминания его роли в этом деле, или от упоминания титула.

— Пока вы не сделали ничего, что я считаю недостойным, — продолжил дворянин. — Зато делали много достойного. Для меня не имеет большого значения, кем является собеседник. Эльф, орк, мертвец или ожившая и обрётшая разум куча лошадиного навоза, если его поступки не расходятся с моими понятиями о достойном, я готов дать ему шанс.

Неожиданно либеральный подход.

— Понимаю, — кивнул. — И всё же у меня есть вопрос. Зачем вам это и почему вы обратились ко мне? Поймите правильно, мой вопрос не является праздным любопытством. Признаю, я не слишком осведомлён о происходящем в королевстве, предпочитая быть затворником. Однако ввязываться на ровном месте в серьёзные интриги и конфликты, даже не понимая, что происходит… — я сделал многозначительную паузу, прежде чем закончил мысль. — От меня зависят судьбы множества людей, господин Бенинг. Я должен понимать риск, которому их подвергаю.

В глазах герцога появилось одобрение, и он чуть заметно кивнул своим мыслям. Иронично.

— Обоснованно. Что же, слушайте…

Итак, ситуация была такой. Когда стало ясно, что Хаарта быстро не свергнуть, столицу штурмом не взять, а маги всеми конечностями упираются и не желают участвовать в Гражданской войне, народ призадумался. Кстати, насчёт магов. Официальная позиция круга: «мы храним силы, чтобы защищать королевство от внешних угроз, потому что это наш дом. Участвовать во внутренних конфликтах не хотим, ибо если начнём — поубиваем кучу народа и друг друга». Дворяне признали — если маги будут направо и налево колдовать, всем придёт полный парафимоз.

Возвращаясь к дворянам, всем было ясно, что надо как-то дальше существовать. Большинство продолжили жить как раньше, только не платя налогов в королевскую казну. А попутно ещё скооперировались между собой, заключая тайные альянсы и договоры. И всё бы хорошо, но всегда найдутся отдельные кретины, уверовавшие в свою безнаказанность.

Таким, по словам моего гостя, был Льюис. Так-то он был вполне обычным представителем правящего сословия, типичным для этого времени. В целом Льюис лишь раздражал Бенинга, и ничего бы не случилось, если бы не последнее событие. Льюис в пьяном угаре убил свою жену, после чего, не выждав и пары дней, пошёл и заключил помолвку с какой-то там баронессой, что приходилась Бенингу племянницей.

В общем, за красивыми словами снова скрывались личные мотивы. В этом случае, правда, мотивы вполне благородные, защита родственницы — штука в целом правильная. А моё в этом деле участие объяснялось простой прагматичностью. Средневековье, мобилизация — дело небыстрое. Если Бенинг начнёт собирать войска, все соседи неизбежно об этом узнают. И напрягутся.

И здесь на сцене появляюсь я. Что бы я ни делал, даже Чезаре, находящийся в крепости почти постоянно, ничего не поймёт. По улицам постоянно скелеты туда-сюда мечутся. Продиктованы эти движения производственной необходимостью или подготовкой войск к походу — пойди разберись. На черепушках эмоций не написано. Поэтому выйди я маршем сегодня, Льюис о моём приближении узнает не раньше, чем к моменту, когда армия пройдёт половину пути. Он физически не успеет собрать своих вассалов и их дружины, может только часть, ближайшую к замку.

— Это всё замечательно, — выслушав рассказ герцога, заговорил я. — Но с чего вы вообще взяли, что я могу отвести войска настолько далеко от крепости?

Бенинг вопросительно посмотрел на светлого отца, ожидая пояснений. Тот замялся.

— Арантир…

Всё же морщился Чезаре именно на титул.

— Когда ты устроил поход за Её Величеством…

— Она находилась в области досягаемости, отец, — прервал я Чезаре. — Я воспользовался некоторыми хитростями, чтобы забраться так далеко. Но замок Штормовая Скала вне моей досягаемости. Чтобы дотянуться туда, мне потребуется несколько месяцев точно, вероятно — полгода.

И это ещё оптимистично, потому что бросать все свои дела и заниматься только возведением монолитов я не буду. Чезаре догадывается, что мне нужны монолиты, не просто так я расставил их повсюду. И сейчас мне нужно его разубедить в том, что я могу передвигаться без всяких монолитов.

— И ничего нельзя сделать? — спросил светлый отец.

Похоже, церковь тоже заинтересована в успехе Бенинга. Тасуют колоду дворян? Подбирают так, чтобы в нужный момент большая часть аристократии королевства оказалась лояльна церкви? Оно мне надо? Допустим — нет. Смогу я подобное предотвратить? Нет, точно нет. Церковь сейчас — самая организованная сила на территории королевства. Мне бесполезно с ней бодаться, просто масштаб ресурсов несопоставим. А значит, действуем от обратного, показываем себя адекватным правителем, с которым можно договариваться. Однако и ездить у себя на горбе тоже позволять нельзя.

— Есть некоторые мысли, надо их проверить. Мне всё равно потребуется время, как минимум неделя, для подтверждения своей теории.

Было заметно, что не такого ответа ждал Бенинг, но сам виноват в завышенных ожиданиях. Я никому не обещал, что могу провести военную операцию в любой точке королевства по первому требованию.

После аудиенции с Бенингом я обратился к светлому отцу.

— Чезаре, я как-то не услышал в рассказе нашего гостя одного несущественного, но всё же интересующего меня момента. А мне-то зачем во всём этом участвовать?

По эмоциям, промелькнувших на лице светлого отца, я понял, что не оправдал надежд Чезаре. Конечно, он вовсе не считал, что я из альтруизма брошусь помогать мужику, которого вижу в первый раз. Или из кровожадности брошусь убивать, неважно. Нет, Чезаре надеялся, что вопрос об оплате услуг я подниму при герцоге, тем самым выставив себя наёмником. Неважно, что деньги мне не нужны, и получить я хочу вообще услуги, пусть это подразумевается, и Бенинг будет мне обязан. Однако, похоже, в понимании герцога озвучивать подобное — дурной тон. А теперь получается, что я весь в белом и на коне, а оплачивать мои услуги церкви всё равно придётся, да и с герцога что-нибудь впоследствии спрошу.

— Вам чего-то не хватает в вашей работе, Арантир? — ответил вопросом на вопрос Чезаре.

Намекает, что у меня и так всё есть и ничего материального мне не требуется, только спасение души, ага.

— Список почти бесконечный, — тут же отмёл попытку я. — Однако ничего невозможного я не прошу. Ведь герцог уже обратился ко мне, как к барону…

— Это исключено! — вскинулся Чезаре. — Мёртвые не могут…

— Так объясните господину Бенингу, что какой-то Лич без роду и племени не может ему помочь.

Светлый отец насупился.

— Мне не нужно наследственное дворянство. Достаточно, чтобы меня признавали равным правители окрестных земель.

— Зачем тебе это, Арантир?

Хмыкаю.

— А не очевидно? Сейчас я — никто, что по недоразумению сидит в этой крепости. Алиса постоянно жалуется на наших торговых партнёров, которые берут и устанавливают удобные им цены. Потому что могут, и потому что я не могу ничего сделать. Я не могу НЕ торговать на земле этих недальновидных личностей, потому что вынужден перевозить по их территории товары. А значит — платить пошлину. И вздумай я устроить торговую блокаду, мне либо закроют границу, либо взвинтят пошлины.

Я преувеличивал, конечно, всё было не так плохо. Да, всё описанное существовало и постоянно случалось, но… Это нисколько нам не вредило, около нулевая себестоимость производства позволяла мне маневрировать и компенсировать весь урон, наносимый вредителями. Об этом знал я, об этом знала Алиса, но не знал Чезаре.

— Мы можем вмешаться…

— Светлый отец, — прервал я Чезаре. — Давайте не будем даже заикаться о подобном.

Ага, если церковь начнёт впрягаться за меня, это будет значить, что либо я полностью лёг под церковь, либо церковь