— А что нам это даст? — спросил Добродеев после паузы.

— Ну… — Монах почесал темя. — Помнишь про случайные находки? Никогда не знаешь, что всплывет. И еще крутится у меня одна мыслишка, Леша…

— А дети?

— Что-то мне подсказывает, что сына нет, а Лара… — Он пожал плечами. — Кстати, надо бы выразить ей соболезнование. Ты со мной?

— С тобой. Когда?

— Прямо сейчас. Закончим и двинем.

…Лара, казалось, превратилась в собственную тень — бледная, невесомая, не поднимающая глаз. Она пряталась в своем кабинете, а на крошечном диванчике сидел Ростислав — крупный, красивый, уверенный в себе парень.

— Ларочка, девочка моя! — загудел Добродеев, напирая на девушку изрядным животом, пытаясь обнять. — Как ты? — Ему удалось прижать ее к себе и чмокнуть в макушку.

Монах обменялся рукопожатием с Ростиславом. Спросил:

— Как жизнь?

Ростислав ответил: «Нормально» — и взглянул на Лару.

— Слава богу, Кирилл не один, все-таки семья есть семья, и поддержка в такое трудное время, — разливался Добродеев, удерживая Ларину руку. — Такая трагедия, уму непостижимо! Весь город в трауре! Вы должны держаться вместе, и только тогда…

— Лара живет у меня, — сказал Ростислав.

— У тебя? — поперхнулся Добродеев.

— Мы решили, что так будет лучше.

«Лучше? Для кого?» — подумал Монах, рассматривая бледную Лару с опущенными глазами.

Все молчали; пауза, казалось, давила.

— Кофе? Чай? — спросила Лара, по-прежнему не поднимая глаз.

— Мы на ходу, Ларочка. Забежали выразить, так сказать, и пожелать… — Он запнулся, не сообразив, что тут можно пожелать. — Хорошо, что ты не одна в такое сложное время, я за тебя спокоен. Ростислав, береги Ларочку!

Ростислав промолчал.

Добродеев был не прочь еще покалякать, но Монах тронул его за локоть. Лара вышла их проводить; было видно, как ей плохо.

— Что отец? — спросил Монах.

Лара пожала плечами.

— Может, не следовало уходить из дома?

Она не ответила — им показалось, в ее молчании был вызов…

— Она уверена, что Сунгур убил мать, — сказал Добродеев, когда они, попрощавшись, шли к площади. — Ежу понятно. Если даже она… плохи у писателя дела.

— А ты что думаешь?

— Черт его знает! Люди иногда совершают дикие поступки… Ты, как волхв, должен знать.

— Как по-твоему, зачем он убивает? — вдруг спросил Монах. — Или она. Зачем она это делает? Она читает книги Сунгура, а потом убивает. — Он достал из кармана листок. — Смотри, Леша. Роман «Остывший пепел»: жертва — мужчина, закрытая комната, орудие убийства — хрустальная ваза; в жизни — керамическая. В романе убийца — брошенная любовница, мотив — месть. В жизни убийца не найден, «глухарь».

Следующий роман «Западня»: яд, коньяк, таинственная незнакомка, мотив — месть за поруганную честь. В жизни та же атрибутика; убийца не найден. Снова «глухарь».

Идем дальше. Роман «Колокольный звон», убийство ножницами. Мотив — месть любовнику. В жизни — убийство в «Братиславе». Единственное, где убийца засветилась. То есть мы имеем представление о том, как она выглядит.

— И что?

— Все убийства в «совпавших» романах — месть бывшему любовнику, все убийцы — женщины. Помнишь, ты как-то спросил: «Сколько их? Три? Или одна?» Или их много и они не подозревают друг о друге? Причем я вполне допускаю, что мы не выловили все совпадения, Леша. Я допускаю, что, если прочесать «глухари» частым гребнем, мы выловим еще что-нибудь из романа… ну да не в том суть. А суть в том, что мы взглянули на «зависшие» убийства под совершенно новым углом. Мы связали их с Сунгуром. И тут возникает вопрос: сколько убийц? Что говорят твой жизненный опыт, фантазия и инстинкты?

— Один… в смысле одна, — сказал после непродолжительной паузы Добродеев. — Убийца одна. Не верю, что их много. Не вижу. Слишком много совпадений… в смысле, если их много. Одна. А ты? Что думаешь ты, как волхв и экстрасенс?

— То же самое. И еще, Леша. Если убийца одна… или один — не будем исключать того, что это все-таки мужчина, то общего мотива нет. Мотив в книгах — месть за то, что ее бросили, так? Наша версия: она читает книги, вспоминает собственную историю и убивает бывших любовников. Так вот, я не представляю себе, что в жизни ее… гипотетическуюее! бросила такая прорва любовников, во-первых, а во-вторых, ну, бросили, ну и что? По-моему, хилый мотив для убийства. Один раз возможно, спонтанно, в состоянии аффекта, но три… а может, и больше — это уже перебор. Кроме того, в первый раз, допускаю — трагедия, а потом привыкла. Жертвы никак с ней не связаны, Леша, они случайны. Она выбирает тех, кого легче достать, и главное в убийствах — действовать по книгам Сунгура, чем-то они ее цепляют. Получается, она отождествляет себя с брошенной убийцей из книги и таким же способом убивает первого попавшегося. Сейчас наша главная задача найти Мадам Осень, она ключ к убийствам. И на данном этапе, я думаю, мы должны…

— Я не понимаю, Христофорыч, — перебил Монаха Добродеев, — «книжные» убийства и убийство Алены… какая связь? Как-то странно все крутится вокруг Сунгура! Думаешь, случайность?

Перебитый, Монах застыл с открытым ртом, уставившись на Добродеева.

— Ты хочешь сказать, Леша, что должна быть книга с убийством, аналогичным убийству Алены, так? Или… что?

Добродеев кивнул, хотя и сам не знал хорошенько, что хочет сказать.

— Интересная мысль, причем не лишенная здравого смысла. И тут напрашивается вопрос, Леша: что бы все это значило? Какое отношение Сунгур имеет к убийствам? Другими словами, каким он к ним боком — оставляем пока за скобками авторство — и почему все крутится вокруг него, как ты сказал. Может, он ее бросил когда-то и она мстит? Он был женат до Алены, может, первая жена?

— А почему только сейчас? Они женаты с Аленой больше двадцати лет… двадцать пять! Где она была раньше?

— Возможно, она недавно вернулась из-за границы, наткнулась на его книги, вспомнила старые обиды… вполне. Как одна из версий.

Долгую минуту они рассматривали друг друга, словно видели впервые.

— Ни хрена не понимаю, — сказал наконец Добродеев. — Какая-то фигня получается! У него этих книг штук тридцать, почему именно эти?

— Да по одной-единственной причине: именно в них убийцы — женщины. Ты был прав: ищите женщину, а я не внял — слишком просто! Выпустил из виду золотое правило: самое доступное объяснение бьет в десятку. И не надо накручивать. И мотив всюду один и тот же — месть. Ревность, любовь, месть, все в кучу. Надо бы разузнать о его первой жене. А то, что романов тридцать… а ты уверен, что она не пойдет по списку? Выловит все сюжеты, где убийцы женщины, и — вперед!

— Тогда получается, что Алену убила женщина, первая жена Сунгура, или брошенная любовница. Лично я за вторую версию. Первой жены никогда не видел и ничего о ней не слышал. Скорее, любовница. Хотя какая любовница… Алена бы не позволила! Не верю, что у него была любовница.