Главное же обвинение прозвучало так: «Карл Стюарт был и является вдохновителем, автором и продолжателем указанных противоестественных, жестоких и кровавых войн и потому он является виновным во всех изменах, убийствах, грабежах, пожарах, убытках и бедствиях нашего народа, которые были произведены и совершены во время названных войн и были вызваны ими».

Защита короля, в свою очередь, не признала никакой вины за Карлом I, помазанником Божиим, действовавшим в интересах государства. По мнению адвокатов, на роспуск парламента повлияли внешнеполитические условия, когда Англия воевала одновременно с Францией, Испанией и Австрией, и находилась в контрах с Ватиканом – только это могло в тот момент усилить королевскую власть. Защита отвергла также обвинения короля в гонении пуритан, поскольку выбор господствующей религии – право монарха.

У короля в зале было много сторонников, шумно поддерживавших его, вследствие чего подсудимого вынуждены были увести из зала, после чего Дж. Кук якобы произнес: «Он должен умереть, а с ним должна умереть монархия».

22 января судьи приняли решение «соблюдать фикцию конституционности» действий суда и любой отказ короля отвечать на вопрос, признает ли он себя виновным, «считать за утвердительный ответ». Короля предупредили, что «его молчание будет расценено как признание вины». Так и пошло дальше. Это весьма ускорило процесс, лишив его, правда, точного следования судебной процедуре.

По сути, Карл должен был признать, что именно он – зачинщик войны против собственного народа. Об этом красноречиво говорили 24 и 25 января свидетели, которых суд заслушал в отсутствие подсудимого.

Вместо этого самодержец заявил: «Помните, я ваш король, ваш законный король. Мои полномочия унаследованы по закону, вручены мне самим Богом. Я не передам их новой незаконной власти».

25 января 62 члена суда утвердили обвинительный приговор.

27 января состоялось последнее судебное заседание. Карл I пожелал выступить перед обеими палатами парламента, но суд (под давлением Кромвеля) отверг его требование.

В заключительном слове Брейдшоу обвинил короля в нарушении его клятвы и обязательств защищать свой народ, подытожив: «Ничто не свойственно более государственной власти, чем жить согласно законам, и важнее, чем эта власть, подчинение государя закону, и поэтому с полным основанием он должен воздать закону то, что закон предоставляет ему, ибо закон и делает его королем». Затем секретарь огласил приговор: «Указанный Карл Стюарт как тиран, изменник, убийца и враг общества будет предан смерти посредством отсечения головы от туловища».

29 января 59 членов Верховного суда подписали приказ о казни Карла I «на открытой улице перед Уайт-холлом 30 января, между 10 часами утра и 5 часами полудня».

30 января в присутствии многочисленной толпы король Карл Стюарт был обезглавлен.

Карл до конца сохранил лицо самодержца. В предсмертной речи он заявил с эшафота: «Я должен сказать вам, что ваши вольности и свободы заключены в наличии правительства, в тех законах, которые наилучшим образом обеспечивают вам жизнь и сохранность имущества. Это проистекает не из участия в управлении, которое никак вам не надлежит. Подданный и государь – это совершенно различные понятия».

Палач показал публике голову монарха, но не произнес положенных по ритуалу слов: «Вот голова изменника».

Говорят, собравшийся народ пребывал в шоке, ибо тогда еще люди верили, что король – помазанник Божий.

Прежде, чем представить труп Карла Стюарта родственникам, голову короля пришили к телу. Прах казненного погребли в Виндзоре 8 февраля в часовне Генриха VIII.

О. Кромвель, установивший республиканское правление, позже афористично изрек: «Если Господь допустил казнь короля, то, значит, последний ее действительно заслужил».

Республика, однако, просуществовала недолго. После смерти Кромвеля (1658) тело лорд-протектора вырыли из могилы и вздернули на виселице, как государственного изменника, а на трон уселся сын казненного монарха – Карл II. Началась эпоха Реставрации.

Жестокий из жестоких

Самый точный эпитет при слове «пират» – жестокий. А среди самих пиратов кличку «Жестокий» получил главарь буканьеров (пиратов Карибского моря), адмирал каперов (частных судов, получивших разрешение английского правительства на ведение боевых действий против судов Испании) Генри Морган (1635–1688). «Жестокий из жестоких» – не тавтология вроде «масло масляное», а суть Моргана. Дорогого стоит, когда твоим именем пугают детей! Не надо только думать, что сей джентльмен удачи разрывался между разбойничьим промыслом и государственной службой – он их счастливо совмещал во славу Англии и собственной мошны, как и другой не менее удачливый его предшественник Френсис Дрейк. Тогда (да и не только тогда) это было в порядке вещей. В битве Англии с Испанией за новые и передел старых акваторий и территорий каперство было видом вооруженных сил.

Путь наверх у Моргана был прямой, как палаш, – из рабства на Барбадосе, куда его продали в юности, в шайку пирата Э. Мансфилда на Ямайке. Помогли кулаки, бесстрашие и эта самая жестокость. Награбив испанского добра и выиграв в карты у коллег, Генри вскладчину с друзьями купил корабль. Его выбрали капитаном, и не ошиблись – каждый поход к берегам Испанской Америки приносил много наживы. Поскольку половину награбленного пираты по закону отдавали губернатору острова Т. Модифорду, а тот переправлял «доход» (за вычетом на личные нужды) в Лондон, Морган числился на хорошем счету у властей всех уровней и вполне заслуженно получил в 1662 г. лицензию на разбой – каперское свидетельство, позволившее ему открыто грабить испанские суда. Немало посодействовал Генри в начале 1660-х гг. его двоюродный кузен, тогдашний адмирал флота флибустьеров Э. Морган.

После внезапной смерти Мансфилда в 1668 г. от отравления (говорят, не без участия Генри) Морган вступил в законные права главаря буканьеров. К тому времени возле адмирала сколотилась пиратская флотилия, с которой грех было не совершать набеги даже на укрепленные испанские (вражеские!) города. Морган был прагматик – грабеж на суше оставлял разбойникам всю добычу, т. к. не надо было делиться с королем.

В конце 1660-х гг. разбойники с благословения Модифорда разграбили несколько испанских городов – Пуэрто-дель-Принсипе на Кубе, Маракайбо в Венесуэле и т. д. Штурмуя один из фортов порта Пуэрто-Бельо (Панама), пираты «использовали живой щит из испанских монахов, стариков и женщин». Они особо не церемонились с испанцами и индейцами, выбивая из них деньги до последнего песо. У А. Эксквемелина в его книге «Пираты Америки» можно найти много описаний бесчинств пиратов над пленными.

Генри Морган. Гравюра XVIII в.

«Как обычно, их стали терзать, пытаясь узнать, куда скрылось население города (Маракайбо. – В.Л.). Одних просто истязали и били; другим устраивали пытки святого Андрея, загоняя горящие фитили между пальцами рук и ног; третьим завязывали веревку вокруг шеи так, что глаза у них вылезали на лоб и становились словно