куриные яйца. Кто вообще не желал говорить, того забивали до смерти. Ни один из несчастных не избежал своей участи. Пытки продолжались три недели».

Мадрид потребовал от Лондона наказать разбойников, но Адмиралтейство, разобравшись в подвигах Моргана, заключило, что добыча каперов «является их законным призом».

Дальше – больше. В январе 1671 г. эскадра Моргана (36 английских и французских кораблей, 32 каноэ, свыше 3 тыс. буканьеров), получив «благословение» у губернатора Ямайки, направилась на прекрасно укрепленную Панаму с 3000-тысячным гарнизоном. Панама служила перевалочной базой при транзите награбленных испанцами в Перу драгоценностей и золота инков.

Пираты захватили город, перебили защитников, разграбили и дотла сожгли город, из которого вывезли (по разным источникам) от 57 до 200 «мулов, нагруженных золотом, серебром, драгоценными камнями и разнообразными товарами стоимостью 6 млн крон», а также вывели «много пленных для продажи в рабство».

«При дележе награбленного среди флибустьеров начались споры. Воспользовавшись этим, Морган и несколько его доверенных лиц бросили остальных и ушли, прихватив с собой большую часть добычи» (А. Эксквемелин).

Когда Морган с добычей вернулся на Ямайку, его там уже ждал военный корабль для конвоирования в Лондон. Оказывается – еще в 1670 г. Испания уступила Англии Ямайку и подписала в Мадриде англо-испанский договор против флибустьерства, и теперь адмирала, как нарушителя его, уже не капера, а пирата, отправили, по чаянию многих, прямиком на виселицу. Губернатор Модифорд тоже ждал своей участи в Тауэре. (Перспективы у главы острова и главы воинства были незавидные – они оба знали о заключении Мадридского мира еще до похода на Панаму; по другой версии, губернатор послал к Моргану курьера с приказом об отмене экспедиции, но курьер опоздал к отплытию эскадры.) Положение было серьезное – сам испанский король Карл II настаивал на наказании виновных в разрушении Панамы. Его тезка английский король Карл II потребовал от Моргана отчитаться за ущерб, причиненный им испанцам.

Однако Генри не довелось ни дня провести за решеткой, при дворе у него нашлись покровители. Да и король был втайне доволен действиями своего подданного – еще бы, захватить контроль над всем Карибским морем!

В ожидании судебного процесса пират был выпущен на свободу под честное слово (и под залог), был принят в лучших домах Лондона и стал «звездой», приводившей в восхищение дам света. В серьезном мужском обществе Генри слыл непререкаемым авторитетом и по праву считался выдающимся полководцем и мореплавателем. Когда началась Третья англо-голландская война (1672–1674), адмирала даже попросили написать меморандум о защите Ямайки.

В 1672 г. состоялся суд над Морганом, который историки окрестили «инсценировкой», а многие и вовсе предпочли его не заметить. Вменяемые в вину пирату десятки потопленных им кораблей и тысячи невинных жертв среди мирного населения списали на счет военных действий Англии против Испании. Свидетель обвинения – секретарь адмирала Д. Пик «показал под присягой, что шлюп с курьером с письмом губернатора прибыл к Моргану за три дня до начала штурма Панамы и, таким образом, Морган напал на город вовсе не по неведению, а совершенно сознательно». Адвокаты же обвиняемого с блеском доказали, что Морган о заключенном мире с Испанией ничего не знал. Ободренные этой вестью, присяжные под общие крики о героизме адмирала вынесли вердикт: «Виновность не доказана».

Джентльмену удачи и впрямь сопутствовала удача – король произвел пирата в рыцарское достоинство, после чего он тут же обернулся благопристойным сэром Генри.

В 1675 г., после трехлетнего «отпуска», Морган был отправлен обратно в столицу пиратов Порт-Рояль на Ямайку в должности вице-губернатора и главнокомандующего ее военно-морскими силами. Т. Модифорд также был выпущен на свободу и, как специалист, послан туда же главным судьей.

На острове Морган прославился борьбой с пиратством, то ли видимостью этой борьбы – мнения историков расходятся.

Умер сэр Генри в 1688 г. в своей постели – его прикончили не испанцы и правосудие, а собственное ожирение и пьянство.

В 1692 г. произошло землетрясение и цунами смыло могилу буканьера и, как говорят, несметные сокровища, зарытые вместе с ним.

В своей книге «Пираты Америки», изданной в Голландии в 1678 г. и тут же ставшей мировым бестселлером, переведенным на европейские языки, корабельный хирург Моргана А. Эксквемелин описал кровавые рейды адмирала.

Возмущенный наветом, оскорблением честного имени, Морган подал в 1885 г. в суд на автора и издателей. Адвокаты джентльмена опять же с блеском доказали, что Морган – честный и благородный слуга короля Англии, а Эксквемелин – лжец.

Суд постановил заплатить истцу 200 ф. ст. за моральный ущерб и обязал ответчиков изъять из следующих изданий книги «эту гнусную ложь». Тогда же, говорят, имя Генри было заменено в тексте на Джона, что не помешало сегодняшним потомкам адмирала из клана миллиардеров Морганов числить своим славным предком именно сэра Генри.

Дело о ядах

Одной из сторон абсолютистской власти французского «короля-солнца» Людовика XIV были расплодившиеся при самодержце интриганы и куртизанки, завоевавшие свое «место под солнцем» не только талантами, но и преступлениями.

Пытка водой маркизы де Бренвилье

Самым скандальным процессом правления Людовика XIV стало «дело о ядах» (1675–1682), бросившее тень на высший свет Франции и отравившее жизнь самому монарху. Король оказался бессилен перед злом, омывшим подножие трона. «По делу проходили одна принцесса, четыре герцогини, три герцога, две графини, три маркиза, одна виконтесса и множество дворян без титула. Покарать их означало нанести чудовищный удар по опоре монархии» (К. Новиков). Тем не менее за 7 лет арестовали около 400 отравителей, из которых большинство осудили. Был даже создан по королевскому указу специальный трибунал – Огненная палата («Палаты Арсенала», 1679–1682), занимавшийся исключительно делами об отравлениях. Изобличением и поимкой отравителей занимался добросовестный шеф парижской полиции Г.-Н. де ла Рейни. Тягостнее всего генерал-лейтенанту было затевать следствие против дам и господ из ближнего круга монарха и партий главных королевских чиновников. К тому же «чрезмерность совершенных преступлений гарантировала их от преследований», – сетовал г-н де ла Рейни.

Подковерная борьба между самым влиятельным вельможей при дворе Людовика XIV – министром финансов Ж.-Б. Кольбером, de facto главой правительства, и госсекретарем (военным министром) маркизом Ф.М. де Лувуа во многом спровоцировала и подогревала это дело. Де ла Рейни принадлежал партии Лувуа, а первым фигурантом дела о ядах стала маркиза Мари-Мадлен де Бренвилье из лагеря Кольбера.

Улики против де Бренвилье полиция получила еще за 3 года до суда над маркизой (1675–1676). В 1672 г. ее любовник, офицер кавалерии Г. де Сент-Круа, «химича» в своей домашней лаборатории, надышался ядовитыми испарениями и помер. У покойного изъяли шкатулку с бумагами и письмами де Бренвилье, а также флакончиками с жидкостями, которые шевалье презентовал своей возлюбленной для