– Вы же здесь одна русская?

– Ну что вы! Тут есть и украинцы, и киргизы, и буряты, а в основном, конечно, якуты и эвенки, но мы друг друга хорошо понимаем и живем в мире и согласии. Можно сказать, дорогу никто никому не переходит.

– Вы знаете, Таня, – поговорив обо всем, осмелел Антон, – я очень хотел вас увидеть, и сейчас так счастлив, что вы рядом. Не хватает просто слов. Вы даже не представляете, как я мечтал об этой встрече. – Глаза его блестели, хотелось говорить хорошие слова.

Внимательно посмотрев на Антона, Татьяна промолчала, а потом спросила:

– Вы, наверное, здесь впервые?

Он кивнул головой и следом выпалил:

– И, возможно, никогда бы сюда не попал, если бы не этот перегон. Так что можно сказать, в Селеняхе я оказался по воле случая: из-за лошадей, естественно. Если бы не они, я бы вас не встретил. Видите, как все хорошо получилось.

Девушка грустно улыбнулась, но Антон этого не увидел и, даже не почувствовав ее состояние, продолжал:

– Здесь я познакомился с коневодами. Вы знаете, очень славные ребята. А как они любят своих лошадей, как преданы своему делу! Об этом в двух словах не расскажешь – это надо видеть. Вообще о них можно написать целую книгу. Коневоды, лошади, геологи – все можно было бы связать в один узел, и получился бы настоящий роман с приличным сюжетом. А по нему можно было бы снять приключенческий фильм с какими-нибудь эффектными трюками.

Мысли о книге у него появились после первого знакомства с лошадьми и прошлогоднего перехода по тайге, а сейчас он сказал об этом только для того, чтобы поддержать разговор. Татьяна подхватила:

– Для хорошего приключенческого кино, по-моему, этого мало. Надо что-нибудь более основательное. Например, показать какое-нибудь загадочное открытие или то поиск спрятанного клада, словом, чем-нибудь захватывающее. А о коневодах снимать приключенческий фильм, на мой взгляд, несерьезно. Кстати, мой дедушка был горным инженером, – как о чем-то важном вдруг сказала она. – Он даже руководил прииском, на котором добывали какой-то цветной металл. Какой именно, я сказать не могу, но точно знаю, что не золото. А на Север дедушка попал еще в конце 1930-х годов, после окончания института. Когда началась война, он был в отпуске и уже собирался уезжать назад, а тут выступление наркома иностранных дел по радио с сообщением о нападении фашистской Германии на Советский Союз и объявлением о начале войны. Он сразу в военкомат, а оттуда – на фронт. Вы даже не представляете, как у квалифицированного специалиста предприятия, представлявшего стратегическую важность в условиях военного времени, у него была бронь. То есть он был освобожден от призыва на военную службу в действующую армию, – пояснила она. – Однако, несмотря на это, дед пошел добровольцем. Говорил, что без него гитлеровцев не одолеть.

Навстречу прошли две женщины-якутки, одетые в лёгкие цветастые платья. Голову одной покрывал яркая косынка. Женщины, как по команде, поздоровались и, оглядываясь, пошли дальше.

– Ну вот, завтра все будут говорить, что я по ночам гуляю и привожу домой мужчин, – впервые за весь вечер, улыбнувшись, посмотрела она на Антона. – А впрочем, пусть говорят, ведь всем рот не закроешь тряпочкой.

Незаметно они подошли к больнице. Антону показалось, что здесь всё давно ему знакомо, а из тех окон, что рядом с крыльцом, он не раз смотрел на эти горы.

– Вот мы и пришли, – остановилась у калитки Татьяна. – Тут я живу.

Она показала в глубь двора, где рядом со зданием больницы стоял небольшой, слегка покосившийся домик. Наличники и рамы двух смотревших на них окон были покрашены белой краской и из-за этого резко выделялись на фоне потемневшего дерева. Как понял Антон, именно этот дом Татьяна имела в виду, когда говорила о местной технологии утепления деревянных зданий.

– Мне пора. Спасибо, что проводили.

– Давайте ещё немного постоим, – встрепенулся Антон, не желая ее отпускать. – Такой чудесный вечер, даже уходить не хочется. Ну, хоть чуть-чуть, прошу вас.

Девушка нехотя согласилась. Они зашли во двор и сели на скамейку, стоявшую возле здания больницы. Только расположились и как по команде повернули головы в сторону багрового неба. Антон смотрел на пламенеющий закат, а думал о Татьяне. В этот момент он вдруг понял, что, кажется, влюбился, и никого дороже этой девушки нет на свете. Именно её он искал всю свою жизнь и теперь ни за что с ней не расстанется.

– Вы представляете, а я не хотел сюда ехать и, как мог, отказывался, но как видите, не получилось. – Он покачал головой, всем своим видом показывая, насколько тяжело было отбояриться от начальника. – Зато теперь я благодарен счастливому случаю. Значит, это судьба.

Татьяна говорила о своей работе. Рассказала, как некоторые больные безответственно относятся к своему здоровью и как она с ними воюет. А потом поведала о первой зиме, проведенной в Якутии.

– Я приехала сюда летом, примерно в это же время. Сами понимаете, на улице тепло, поэтому на мне все легкое. Ничего из зимних вещей я практически не привезла. Так, по мелочам. Поэтому, как только похолодало, пришлось искать теплую одежду. В магазине ничего, кроме синих телогреек и летних пальтишек нет, поэтому полетела в райцентр. Кое-что дали местные жители: тут народ щедрый, помогают друг другу.

Антон сидел и молча слушал, внимая рассказу девушки. Казалось, ничего более важного и интересного он не знал. Любое, сказанное ею слово, было наполнено особым смыслом, понятным только ему одному.

– Первую зиму я ходила в валенках и, как нарочно, валенки попались не по размеру – сразу натерла ноги. Думала, мне конец, а потом валенки разносились или, может, я привыкла – стала нормально. А сейчас у меня прекрасные оленьи унты, вверху обшитые разноцветным бисером, – сказала она с гордостью. – Дома ни у кого таких нет. Вот, если бы увидели…

Перед глазами вдруг встал бывший муж.

«Берегла я его, берегла, старалась, как могла. Вначале магазины на себя взяла, потом ребенка отводить и приводить из садика стала, а позже вообще всю домашнюю работу взвалила на свои плечи. Ведь он учился на дневном