— А это мысль! — просветлел Сева. — Так мы их быстро рассортируем.

— Отлично, — подытожил Денис. — Николай, что у тебя?

— Кто-то пытался за нашей спиной узнать у пенсионера Иванова содержание записей Эренбурга. Злодей назвался Йоганом Брюгге, коллегой Эренбурга. Я проверил Брюгге. А потом еще раз проверил. У Брюгге нет и не было оснований избавляться от Эренбурга, и к Иванову ходил не он. Предлагаю пригласить Иванова и составить фоторобот злодея. Макс, ты сможешь?

— Без проблем, — кивнул Макс. — Есть хорошая программулина.

— Но это еще не все, — продолжил Николай. — Я уверен, что злодеи ждали Эренбурга в кафе «Лотос». Он почти каждый вечер заканчивал там свой пивной моцион. И тридцать первого июля он был там уже после того, как расстался с проститутками.

— И что это нам дает? — справился Агеев.

— Пока ничего. Но это объясняет, почему преступники не знали, где портфель, и отпадает необходимость проверять остальные бары. К сожалению, в «Лотосе» нет камер видеонаблюдения. Но если Иванов составит нам фоторобот… И можно еще попросить соседку Эренбурга тоже составить фотороботы тех двоих, что ломились к журналисту в квартиру. А потом надо предъявить их в кафе. И еще нужно смотреть в оба и регулярно проверять офис, машины и одежду на предмет «жучков».

— Филя, что у тебя? — спросил Денис.

— Эренбург встречался с Кропоткиным и уговаривал его быть осторожнее. А еще аспирант Старостяк считает, что Кропоткина убили. Говорит: враги. Но, по-моему, он просто псих. Ему самому смерть Кропоткина — нож в горло, вот он и бесится — ищет виноватых. Он, правда, упомянул Джонсона, так что поговорить с ним еще раз не мешало бы, но только не мне: у нас друг на друга выработалась стойкая аллергия.

— А Кропоткина, между прочим, действительно могли убить, — подал голос Демидыч. — Мне один спец рассказал, что есть целая группа так называемых сердечных гликозидов и еще адреналин, которые, если уколоть внутримышечно, то не более чем через сутки случится с человеком инфаркт. Надо бы достать протокол вскрытия и показать умным людям.

Демидыча сменила на посту у реанимационной палаты охранники из ЧОП «Омега», которых наняла Леви. «Омега» занималась в основном охраной VIP-персон, и Демидыча откровенно беспокоило, справится ли качок в костюме за пятьсот баксов с серьезной ситуацией, если она вдруг возникнет. Но сидеть под дверью Эренбурга неделями он не мог, а бросить на это дело половину «Глории» не мог Денис.

— А толку-то от протокола? — вздохнул Щербак. — Сам же говоришь, инфаркт наступает в течение суток. Значит, уколоть его могли, например, утром по дороге на работу или вообще накануне. Зажали в автобусе или в метро, шприц в задницу — он даже если почувствовал, то ни фига не понял… Короче, через укол нам на исполнителей не выйти.

— Зато если подтвердится убийство, менты обязаны будут завести дело. Пусть повкалывают. У них, в конце концов, и людей и ресурсов побольше, чем у нас.

— Жди! — фыркнул Сева. — Просто еще один висяк образуется. Много они по остальным убийствам навкалывали?

— Хорошо, — прервал полемику Денис. — Протокол вскрытия попробуем достать и с патологоанатомом поговорим. А пока идем дальше. Макс, что со схемой?

— Пока ничего определенного. Слишком много вариантов. На «с» в русском языке тысячи слов, тысячи фамилий. Пусть с наукой и Кропоткиным конкретно связано чуть меньше, но это все равно пытаться объять необъятное! Я понятия не имею, сколько у меня еще уйдет времени на выборку хотя бы десятка наиболее вероятных названий и фамилий…

— Ладно, — прервал Денис. — Один вариант дал нам академик Беспалов. «С» — это вполне может быть Сорос. Джордж Сорос — миллиардер, филантроп и инвестор. По крайней мере, Эренбург, общаясь с Беспаловым, очень интересовался деятельностью Сороса в России.

— В смысле Сорос на корню скупает наших ученых, а кого не удается скупить — мочит, — хмыкнул Агеев, — так, что ли?

— Сорос — это слишком круто… — протянул Макс. — С его деньжищами он нас в порошок сотрет, если сунемся. Хотя с другой стороны… красивая версия! Очень красивая. Акула империализма лично, без всяких там НАТО, ЕС и прочих, сам по себе взял и захотел превратить Россию в никчемный сырьевой придаток. Что для этого нужно? Лишить нашу любимую родину оборонного потенциала. Но не танковые заводы позакрывать, а прикрыть самые передовые разработки. То есть истребить лучших физиков, химиков, медиков…

— Фантастика, — скептически ухмыльнулся Щербак. — Он что, псих?

— А вдруг? Бабок у него немерено, можно играть в любые игры. Кто знает, чем он на самом деле занимается.

— Не, народ, это уже бондиана какая-то получается, — замотал головой Сева. — Вселенский злодей, и мы, типа простые русские парни, схватим его за задницу?

— Возьмем исполнителей — схватим и его, — ответил Макс.

Раздался телефонный звонок, и Агеев, сидевший ближе всех к аппарату, снял трубку:

— Николая Щербака спрашивают.

Все как по команде замолчали. Щербак ответил и, зажав трубку рукой, сообщил коллегам:

— Альбина. — И уже ей: — В какой центр? Понятно, спасибо, это может быть важно. — Он попрощался и дал отбой. — Альбина вспомнила, что Эренбург примерно за неделю до нападения обмолвился, что ходил или собирается в Гуманитарный оздоровительный центр. Что это за центр такой, она не знает.

— А это вполне может быть одна из контор Сороса, — заметил Денис. — Что она еще сказала?

— Ничего больше.

— Давай-ка ты с ней поговори более подробно: что говорил, как говорил, в связи с чем говорил Эренбург об этой конторе. Макс, ты можешь быстренько составить нам справочку по Соросу?

— Пятнадцать минут, — кивнул хакер. — Пожевать чего-нибудь организуйте. А пока принесут, будет вам справочка.

Сыщики заказали по телефону пиццу и устроили небольшой перекур, Макс удалился к себе в подвал и вернулся даже раньше, чем пицца была доставлена.

— Для начала короткое досье. — Хакер роздал коллегам по экземпляру, но для верности прочел и вслух: — Сорос Джордж. Родился в тысяча девятьсот тридцатом году в Будапеште. Еврей. Учился в Англии. Разбогател в Штатах в шестьдесят девятом году, когда стал руководителем и совладельцем фирмы (ныне «Квантум групп»). Первый фонд — «Открытое общество» основал в Нью-Йорке в семьдесят девятом году. На данный момент сеть фондов Сороса охватывает тридцать стран.

Заниматься благотворительностью в России Джордж Сорос начал по разным данным то ли в восемьдесят седьмом, то ли восемьдесят девятом году. По его собственным словам, успел за это время вложить в наши науку, искусство, образование более миллиарда баксов. Это только благотворительность. Кроме этого, есть еще инвестиции, но он сам твердит, что деятельность филантропа для него важнее деятельности инвестора. Самые крупные благотворительные программы: проект «Малые города» — тридцать пять наших городов получили один и семь миллиона долларов, проект по борьбе с туберкулезом и программа борьбы со СПИДом. Инвестиций у него тоже немалое количество, в частности приличная доля в Газпроме.