— Благодарю за напоминание, Ваше императорское величество. — поклонился офицер.

— А я, с Вашего позволения, отправлюсь к себе. — повернулся я к Генриху — У Вас сейчас прорва дел, да и мне есть чем заняться.

* * *

Уже в автомобиле я спросил секретаря:

— Андрей Ефимович, а ведь прелюбопытная создалась картина: самолёты взлетели с аэродромов, прилетели куда надо, спикировали с большой точностью, в то время как хозяева этих самолётов были совсем в другом месте. Я ничего не упустил?

— Всё верно, Пётр Николаевич.

— Тогда продолжу: очевидно, что управляли самолётами совсем другие люди. Вы понимаете какой вопрос возник у меня сейчас?

— Погодите-погодите… Зачем, в таком случае прятались фон Штауффенберг и фон Мёльке? А ведь верно, их поведение совершенно нелогично!

— Вот и я говорю: они спокойно могли явиться в полицию и заявить, что самолёты были угнаны злоумышленниками, а сами господа чисты как ангелы.

— Загадка! Вы сообщите о ней германской стороне?

— Разумеется. Как только приедем в посольство, тут же и позвоню Генриху. Пусть его следователи полюбопытствуют.

* * *

— Чёрт возьми, а ведь вопиющая странность! — закричал Генрих на том конце провода, когда я позвонил ему — За прошедшие две недели эти господа вполне могли додуматься до столь простой мысли, но упустили её.

Положив трубку, я вызвал к себе генерал-майора Протасова и командира полуроты охраны.

— Доложите, где во время задержания находились фон Штауффенберг и фон Мёльке?

— Я находился внизу, и в штурме дома участия не принимал — виновато сказал Протасов — я не столь молод и ловок, чтобы участвовать в задержаниях опасных людей. О деталях задержания ещё не спрашивал, поскольку участники сейчас пишут отчёты, суммировать сведения будем позднее. Простите великодушно, Ваше императорское величество.

— Я Вас ни в чём не обвиняю, генерал, Вы действовали абсолютно правильно. Просто возник любопытный вопрос, некая несуразица, которая меня мучает. Итак, адресую тот же вопрос Вам, штабс-капитан: где во время задержания находились фон Штауффенберг и фон Мёльке?

— Указанные господа находились раздельно, в двух комнатах второго этажа, каждый в обществе трёх мужчин и двух женщин. У меня сложилось впечатление, что фон Штауффенберг и фон Мёльке находились в квартире не вполне добровольно, но, в то же время, попыток покинуть её сии господа не предпринимали.

— Так-так-так… А какой яд был в облатке, которую попытался принять фон Штауффенберг?

— Унтер-офицер Крымов, который отнял облатку у задержанного, согласно инструкции, сначала поместил её в металлическую коробочку, а затем передал её нашему врачу, который в данное время проводит химический анализ вещества, содержащегося в облатке.

— А такое обстоятельство: откуда фон Штауффенберг взял облатку, Вы спрашивали у Крымова?

— В этом нет нужды, Ваше императорское величество. Я своими глазами видел всё: фон Штауффенберг выхватил облатку из нагрудного кармана костюма одного из присутствующих мужчин.

И тут в своей голове моментально сложилась картина произошедшего, и роль глупых жертв игрищ масонов, графа фон Штауффенберга и барона фон Мёльке.

— Господин штабс-капитан, прошу Вас сходить в лабораторию к вашему врачу-химику, пусть он в первую очередь проверит содержимое облатки не на яд, а на наркотик. Скорее всего, там кокаин, героин или нечто в том же духе.

— Слушаюсь! — щёлкнул каблуками офицер и быстрым шагом вышел из кабинета.

А я опять взялся за телефон, чтобы связаться с кайзером Генрихом.

— У аппарата секретарь Его императорского величества кайзера Генриха фрегаттен-капитан фон Тресков — послышалось в трубке.

— Говорит император Пётр — ответил я — передайте Его величеству, что графа фон Штауффенберга и барона фон Мёльке необходимо срочно проверить на приверженность к наркотикам. Можно просто спросить этих господ, хотят ли они дозу кокаина или героина. Скорее всего, злодеи захватили несчастных дворян, сделали их кончеными наркоманами для какой-то своей зловещей цели.

— Яволь, Ваше императорское величество! — откликнулся секретарь — немедленно передам Его величеству кайзеру. Что-то ещё?

— Это всё. Конец связи. — и я повесил трубку.

— Господи, Ваше величество, получается, что граф фон Штауффенберг пытался проглотить вовсе не яд а наркотик? Выходит, что унтер Крымов напрасно действовал с такой жестокостью? — генерал Протасов выглядел потрясённым.

— Унтер Крымов действовал абсолютно правильно в данных обстоятельствах. Во-первых, откуда ему было знать, что в облатке наркотик? А во-вторых, от превышения дозы несчастный граф мог умереть не хуже чем от яда. И раз речь зашла об унтере Крымове, скажите, достоин ли он присвоения офицерского звания?

— Вне сомнения, достоин. Унтер относительно молод, ему меньше тридцати, семь лет служил в артиллерии, грамотен, по его словам, мог выполнять баллистические расчёты стрельбы из пушек. Вследствие неприязни непосредственного начальника перевёлся в другую часть, а её, в свою очередь, прикомандировали во вновь создаваемую лейб-гвардию.

— Любопытно, что за личность тот начальник, что избавился от унтера, умеющего производить баллистические расчёты?

— Здесь, Ваше императорское величество, я помочь не в силах, поскольку незнаком с данным субъектом. Унтера Крымова я отметил сразу после Вашего приезда в Берлин, и намеревался