Когда она вернулась, Реми все еще говорил по телефону. Закончив, он снова обнял жену за талию.

– Это был Роберт Мапплтон. Он просил передать тебе привет.

– Он очень приятный человек, – сказала Анджела, усевшись на заднее сиденье рядом с мужем. – Он очень тоскует по жене. Ее не стало восемь лет назад, она скончалась после продолжительной борьбы с раком. Они были вместе более сорока лет, она очень поддерживала его. Наверное, в этом причина того, что последние несколько лет дела его шли плохо. Все это время он продолжает ее оплакивать.

Реми не мог скрыть удивления:

– Он сам сказал тебе об этом?

Она кивнула:

– Мы много говорили… Все те ступени, что проходит горюющий человек: отрицание, гнев, торги, переход и, наконец, принятие. Я поделилась с ним тем, через что прошла сама, когда не стало мамы. Он отнесся к этому с пониманием. У них с женой не было детей. – Анджела глубоко вздохнула. – Было бы так здорово, если бы мы сами могли выбирать себе родителей. Я мечтаю о таком отце, как Мапплтон.

Реми крепче прижал ее к себе:

– Хотелось бы мне снова увидеть своего отца. Пусть ненадолго. Но я бы хотел сказать ему и маме, как много они для меня значили.

Анджела положила ему голову на плечо:

– Они были бы горды тем, чего вы добились.

– Тем, чего добились Рауль и Раф. Насчет себя я не могу быть уверен.

– Но почему? Ты только что подписал крупнейший контракт за всю свою карьеру. Это значительнее всего того, что сделали твои братья!

Реми снова посмотрел ей в глаза. Взгляд его показался ей почти злым, циничным.

– Это просто очередная сделка. – Он взял ее за руку. – Нам лучше поторопиться, чтобы прибыть в церковь вовремя.

Во время фотосъемки в одном из готических соборов Реми стоял поодаль, наблюдая за женой. Анджелу снимали во множестве свадебных нарядов, и в каждом она выглядела сногсшибательно. Это возвратило его к воспоминаниям об их собственной свадьбе в пустыне. Тогда Анджела также была прекрасна, но все это было лишь спектаклем, фальшивкой. Он не мог остановиться, представляя ее себе настоящей, взволнованной невестой, идущей по церковному проходу под руку со своим отцом.

Мужчина утомленно провел рукой по лицу. Надо сказать, внутри становилось все жарче, несмотря на каменные стены здания. Реми вновь взглянул на съемочную площадку: шесть фотографов суетились вокруг Анджелы, которая беспрекословно выполняла их команды, как и подобает настоящему профессионалу. Чуть раньше ему представилась ее менеджер. Мисс Хилстром заметила, что теперь Анджела засияет ярче любой другой модели. В этот самый момент Реми почувствовал небывалую гордость за нее. Раньше он полагал, что она испорчена и своенравна, но теперь, когда он увидел, как вежливо она общается даже с младшим ассистентом на площадке, он осознал, как глубоко ошибался.

Ему никак не удавалось заглушить внутренний голос, твердивший о том, что он начинает по-настоящему в нее влюбляться. Телефон в его кармане вновь ожил, но вместо того, чтобы в очередной раз проигнорировать его, Реми обрадовался поводу отвлечься от непрошеных мыслей. Он даже не обратил внимания на имя, всплывшее на дисплее.

– Реми Кафарелли.

– Завтра я жду тебя и твоих братьев на семейное собрание, – командным тоном произнес Витторио, не удосужившись даже поздороваться.

Это было так типично для него. Старик ждал, что все явятся по его первому зову. Реми собирался встретиться с ним лишь тогда, когда будет полностью к этому готов.

– Я не могу бросить все прямо сейчас лишь потому, что тебе так хочется устроить семейную встречу.

– Где ты?

– В Париже с Анджелой. Она работает.

– Она может работать только лежа на спине, раздвинув ноги.

Реми почувствовал, как его начинает переполнять гнев.

– Осторожнее, ты сейчас оскорбляешь мою жену. Ни тебе, ни кому-либо другому я не позволю так говорить о ней.

– Если тебя не будет здесь завтра, я расскажу прессе, что твоя роскошная свадьба с этой девкой была одним сплошным надувательством.

Реми чувствовал себя так, словно его сердце сжала холодная рука. Он мог не переживать по поводу контракта с Робертом Мапплтоном, но теперь под угрозой оказалась карьера Анджелы. Все для нее могло пойти прахом после такой новости. Как Витторио мог узнать об этом? Братья никогда бы не предали Реми, он доверял им безгранично.

Существовал лишь единственный человек, который хотел бы насолить им обоим. Даже своей собственной дочери.

Генри Мерчанд.

В конце съемки Анджела подошла к Реми, стоявшему в глубине церкви:

– Вот уж не ожидала, что ты останешься до конца. Тебе наверняка страшно скучно. Нет ничего более утомительного, чем… Эй, что-то не так? Почему ты нахмурился? Ты сердишься на меня?

– Нет, маленькая, прости. Ты здесь ни при чем. Это наш старик. Он настаивает на том, чтобы я приехал на наше семейное собрание, которое состоится уже завтра. Он не примет отказа. Ты можешь взять один-единственный выходной? Я знаю, это так неожиданно…

– Он хочет видеть меня? – Анджела нахмурилась. – Но почему?

– Я объясню тебе это позже, не хочу, чтобы кто-то слушал наш разговор. Так ты сможешь освободиться?

– Думаю, это не проблема. Маккензи сказала, что у них как раз образовалась какая-то задержка с новой коллекцией. Следующая съемка состоится только послезавтра в чьем-то частном замке в Виши, так что я к твоим услугам.

Реми прижал ее к себе:

– Это лучшее из того, что произошло сегодня.

Анджела так и не смогла воспользоваться тестом на беременность, так как они с Реми тотчас же отправились в аэропорт прямиком на рейс до Рима. Она силилась загнать неприятные мысли в дальний уголок сознания. В любом случае она наверняка все просто придумала. У нее довольно часто были проблемы с пищеварением от стресса, нередки были и задержки. И конечно же они с Реми не особенно придерживались должного распорядка дня. Едва ли она могла жаловаться на это: они занимались любовью не только ночью, но и утром, днем, вечера же проводили за разного рода развлечениями.

Анджелу тревожило то, что в скором времени всему этому придет конец. Единственное, что все еще держало их вместе, был ее контракт.

Раф и Поппи приехали почти сразу же после них, так что у Анджелы снова не нашлось времени уединиться на вилле Витторио и сделать тест.

Раф держался с ней подчеркнуто холодно, но Поппи вела себя по-другому. Как только они выбрались из машины, она заключила Анджелу в объятия:

– Так замечательно наконец-то встретиться с тобой! Боже, ты такая красивая! Я веду себя как подросток. Еще немного, и я попрошу у тебя автограф.

Анджела тотчас же влюбилась в нее.