веер, но в целом выглядела решительно. Если бы меня сейчас за дерзкие речи поволокли на костёр, бросилась бы отбивать.

Императрица улыбнулась.

— Слышала о вашей прелестной невесте много хорошего. Ну же, Владимир Всеволодович! Что же вы стоите? Познакомьте нас.

После бала на площади перед дворцом запузырили фейерверк. Мощный такой, прям дорого-богато. По-императорски. Катерина Матвеевна до того натанцевалась, навизжалась от восторга и нахлопалась в ладоши, что в родительский дом я ее практически внёс на руках.

— Какой чудесный вечер! И как жаль, что теперь тебе придется уйти, — нежно поцеловав меня, пробормотала Катерина Матвеевна.

— Ну, если бы мне не приходилось уходить, в спальне ты оказалась бы гораздо раньше. Но ладно уж, ждём до свадьбы — значит, ждём до свадьбы.

Я сдал Катерину Матвеевну матушке и горничным и свалил к себе в башню. Обнаженной Земляны в ванне не обнаружил, но не сказать, чтобы сильно из-за этого расстроился. Денёк всё-таки выдался насыщенным. Разделся, плюхнулся в кровать и мгновенно вырубился.

Утром, проснувшись, просканировал баланс. Вчерашние черти его ещё немного приподняли. Скольких я уработал? Кажется, шестерых, остальных позволил добить Разумовскому со свитой. Плюс двести двадцать четыре родии, итого четыре тысячи четыреста тридцать четыре. Гляди-ка, вроде ничего особо не делал — а уже половину набрал! Пустячок, а приятно.

В прекрасном настроении я спустился вниз, в столовую. Где обнаружил Земляну и Гравия.

— Что ты, молодец, невесел? — принимаясь за завтрак, обратился я к Гравию. — Что ты голову повесил?

— Не помню, — сказал Гравий.

— О как. Бывает… Ну, давай пойдём простым логическим путём. Где ты вчера был, что делал? В кабаки заглядывал? Хотя кабацкая драка тебя вряд ли бы расстроила, скорее наоборот. Так что, думаю, невеселость связана с личной жизнью. Вспоминай — бывшей звонил? Сообщения отправлял?

— Говорит, что его царём хотели сделать, — грустно глядя на Гравия, сказала Земляна. — А он не помнит, какого царства. И кто хотел сделать, тоже не помнит… Слушай, Гравий! Я сама выпить не дура. Но уж так-то, совсем до одури — нельзя же! А в следующий раз что тебе почудится? А ежели вовсе разума лишишься, как Аврос?

— Не пил я.

— Тебя не поймёшь! То пил, то теперь — не пил!

— Не столько пил, чтобы как Аврос.

— Но про царя не помнишь?

— Нет.

— Вот! Потому что не было никакого царя. Почудилось тебе.

— Был.

— Да нет же!

Спор прервал ворвавшийся в столовую Неофит.

— Здравы будьте! — приветствовал нас. Плюхнулся на свободный стул и расплылся в довольной улыбке.

— Что, отпустили тебя родители?

Неофит помотал головой.

— Не-а. Сам сбежал. Скучно с ними — мочи нету! Истосковался.

— Ну, молодец, чё. Начинаю ждать появления комитета по охране детства. Эксплуатация труда, и всё такое.

— Да не, к тебе они не полезут. Побоятся. И денег я им оставил, надолго хватит… Гравий, а ты чего такой смурной? А?

Но поделиться бедой ещё и с Неофитом Гравий не успел.

— Барин! — в столовую заглянул Данила. — Тама, во дворе, господин охотник с неба свалились. Вас спрашивают. Говорят, срочно.

Проводить среди прислуги разъяснительные беседы на тему «откуда на якоре во дворе берутся охотники» желания у меня не было. Тем более, что сам этого толком не понимал. С неба падают — ну, и ладно. Пусть себе падают.

— Это кто ж там такой стеснительный?

Я пошёл к двери. Те охотники, что бывали в моём доме часто, во дворе не дожидались, заваливались прямо в гостиную. Из новеньких кто-то, что ли?

Нет. Не новенький.

— Владимир! — крикнул Глеб, едва я показался на пороге. — Беда! Твари Полоцк атакуют. На стены лезут. Видимо-невидимо их, отродясь столько не было! Из Пекла прут.

— Понял. — Я повернулся к своим — выскочившим вслед за мной. — Я — в Полоцк, Неофит со мной. Земляна, Гравий — за подмогой. Тащите всех, кого найдёте, и пусть там дальше передадут, что помощь нужна. Чую, крепко мы осиное гнездо разворошили.

Пауку и Разрушителю, в отличие от Терминатора, серьёзного применения у меня в хозяйстве не нашлось. Паук категорически не желал расставаться с карабинами, а Разрушителя домашние побаивались. Так, поручали что-то по мелочи — но постольку-поскольку. Поэтому ни одного, ни другого отрывать от общественно-полезных работ не пришлось. Я положил одну руку на загривок паука, другую — на локоть Разрушителя. Глеб подхватил Неофита. Мы переместились в Полоцк.

* * *

В том, что дело плохо, не было ни малейших сомнений. Я это понял в ту же секунду, как перенёсся. По ушам резанул отчаянный визг летучих мышей пополам с летучими же змеями. Визг, как у хорошего звукорежиссёра, красиво ложился на грохот, с которым два великана разносили стену. Перенеслись мы, разумеется, под эту самую стену, но можно было переноситься в любую точку Полоцка. Весело было везде. Летучие твари прорвали оборону и атаковали здания, экипажи, людей и всё остальное.

— Глеб! — истошно завопил один из охотников, прихрамывая, ковыляющий к нам от стены. — Всё кончено! Прорвались они!

— Ничего не кончено! Я Владимира привёл.

Мужик резко перестал хромать. Уставился на меня, потом повернулся ко мне спиной и с воплем: «Ура!» — бросился обратно на стену.

— Никогда бы не подумал, что на мужиков вот так воздействую, — поёжился я. — Так, чего стоим, кого ждём⁈ Разрушитель! Ты против летучих можешь что-то сделать?

Разрушитель, в отличие от паука и Терминатора, обладал интеллектом. Пусть искусственным, но всё-таки. И сразу начал исполнять то, что от него требовалось.

Задрав голову, он зафиксировал взглядом ближайшую летучую змею и прыгнул. Или скорее взлетел? Трудно сказать, но вышло охренительно эффектно. Разрушитель вцепился змее сначала в крыло, потом переметнулся на шею, что-то сделал, и внизу хлынул буквально поток зелёной крови.

— Хорошее, — оценил я. — Продолжай! Глеб, Неофит — сражаетесь в городе.

— А ты? — спросил Глеб.

— Стену терять нельзя. Паука с собой берите. Ты, членистоногое! Пацана защищай, головой отвечаешь.

Паук поднял два ствола. Прямо ковбой, блин.

— Всё, погнали, — махнул я рукой и бросился на стену.

Что ж, один на один с великанами мне пока ещё драться не доводилось. Но всё когда-то бывает в первый раз, надо и эту галочку себе поставить. А то будут потом внуки спрашивать: «Деда, деда, а ты великанов убивал?». А я расплачусь старческими слезами и скажу: «Нет, внучата. Чёрта убивал, Кощея побеждал, Горыныча — тоже. А вот с великанами не довелось». «Ну-у-у, дед, — скажут разочарованные внуки, — ну, ты и лох. Вот дедушка Глеб, например, чуть не каждую неделю великанов убивал». Нельзя такого допускать, потому что нельзя