Сын того, предателя. Похоже, план был прост и изящен. Тебя устранить, а потом разыграть комедию с как будто бы победой над чертями. И вуаля — у государыни новый фаворит.

— Что вообще могло пойти не так, — вздохнул я. — Эй, недоумок!

Парень резко повернулся и рывком выдернул из ножен меч, заставив гвардейцев напрячься.

— Это оскорбление⁈ — проорал он. — Как вы… Вы… — Тут он меня, видимо, узнал и задрожал мелкой дрожью. — Вы — Владимир Давыдов⁈

— С утра был. А ты что, серьёзно охотник?

— Да какой он охотник, — поморщился Разумовский. — Фантазёр. Был бы охотник — неужто я за ним не присмотрел бы? Проверяли, трижды. Ничего в этом сопляке охотничьего нет. Взять!

Гвардейцы дважды повторять не заставили. Миг — и обезоруженный Казимир оказался прижат лицом к стене. Меч — настоящий, охотничий, отлитый из костей тварей — беспомощно звякнул об пол.

— Поздравляю, дружище, — сказал я, спустившись. — Жизнь ты себе сегодня обосрал качественно. Что характерно, кроме себя, и винить-то некого. Папашу, разве — что потакал. Никит, я тебе ещё нужен?

— Нет, Владимир, иди. Я слышу, там уже музыка. Повеселись, я присоединюсь позже. У меня тут ещё дела.

Разумовский постарался бодро улыбнуться, но выглядел до смерти усталым.

— Да надо думать. Непростое это дело — заговоры распутывать.

Я вдруг понял, что с Разумовским мы во многом похожи. Вокруг него твари тоже кишмя кишат. Только, в отличие от тех тварей, что лезут ко мне, эти наделены человеческим обликом. Такое себе, конечно. Как по тонкому льду ходишь, змеиный клубок, блин… Я почувствовал, как подступает злость.

Повеселиться? Да не вопрос. Сейчас повеселюсь. Я решительно направился в зал.

Там снова играла музыка, но войдя, я увидел, что танцующих почти нет. А при моём появлении и те пары, что танцевали, остановились. На меня уставились сотни настороженных глаз. Ну, понятное дело — не знают, как себя вести. С одной стороны, вроде бы герой, с другой — чёрт его знает, что дальше будет исполнять. Только что, вон, из-за него Разумовский обвинил в предательстве уважаемого человека, целого господина Стахиева, и приказал увести. От такого героя лучше в стороне держаться, факт.

Музыка вдруг смолкла. А пары, замершие посреди зала, поспешно расступились. Ко мне шла императрица.

— Рада приветствовать вас, господин Давыдов.

Она остановилась напротив меня, подала руку. Я поклонился, коснулся руки губами.

— Здравствуйте, Ваше Величество. Благодарю за приглашение. Симпатично у вас тут. Без чертей — так вообще красота.

Императрица милостиво кивнула.

— Я слышала, что полчаса назад вы уничтожили целую свору нечисти, из-за подлого предательства проникшую во дворец?

«Слышала», ага. Наверняка своими глазами наблюдала, от и до. То, что её при этом никто не видел, не означает, что она ничего не видела. У этой дамы кругом глаза и уши.

— Скажем так, принял участие в уничтожении. Но раскрыл заговор не я, это Разумовский постарался.

— Не сомневалась в прозорливости Никиты Григорьевича.

— В Никите Григорьевиче я тоже не сомневаюсь, более преданного человека вам не найти. А ещё господин Разумовский — мой друг. Четыре дня назад мы с ним бились с тварями в загробном мире, плечом к плечу. Пока некоторые на балах развлекались… — Я обвёл глазами зал. — Разрешите, Ваше Величество, я скажу этим господам пару слов? Раз уж тут собрался, насколько понимаю, весь цвет российского дворянства?

— Извольте. — Если императрица и удивилась, виду не подала.

— Вот что, уважаемые. — Вокруг мгновенно наступила тишина. Акустика здесь была — ого-го, повышать голос не пришлось. Он разносился по огромному залу, так, что каждый из собравшихся слышал каждое слово. — Удивлен, что должен об этом говорить. Вы все-таки не безграмотные крестьяне, а свободные образованные люди, соображать должны. Человек, которого сейчас приказал увести Разумовский, собирался убить меня. А если повезёт, то и его. С единственной целью — впереть на место Разумовского своего ставленника. Я более чем уверен, что провернул он это не один, протащить во дворец такую свору нечисти — не самая простая задача. Среди вас есть те, кто поддержал предателя — в расчёте на получение тёплого места после того, как вместо Разумовского рядом с российским троном встанет другой. В Никите я не сомневаюсь, он выявит всех, кто причастен к этой дряни. О том, что предатель — полный идиот, говорить тоже не буду. Я, блин, в потустороннем мире Змея Горыныча победил и Кощея в плен взял! А мне тут детскими погремушками угрожать пытаются. Я, собственно, к чему веду. Посмотрите вокруг себя! Мир по швам трещит. Твари чуют скорый конец и лезут из всех щелей. Самому мне в скором времени предстоит бой с такой хренотенью, по сравнению с которой Змей Горыныч — шавка подзаборная. А вам делать больше нечего, кроме как лодку раскачивать! Пытаться своих ставленников поближе к трону пропихнуть. Не о том сейчас думать надо, ясно? И, коль уж помогать биться с тварями не можете — хотя бы не мешайте тем, кто может. В частности, моему другу Никите Григорьевичу Разумовскому. Я понятно излагаю? — В зале по-прежнему стояла гробовая тишина. Никто не издал ни звука. — Окей, расцениваю, как согласие. Но поскольку в каждой отдельно взятой личности не уверен, хочу предупредить. Я — самый сильный охотник в Российской Империи! А собираюсь стать ещё сильнее. И если кто-то, из-за жадности и скудоумия, снова попробует рыпнуться — разбираться с ним будет уже не Разумовский. В моих силах переправить в загробный мир заживо любого из вас. Хоть десяток. Хоть сотню! — Я снова обвёл глазами зал. Увидел застывшего в дверях изумленного Никиту. — В момент, когда будете влажно мечтать о том, какие перспективы перед вами откроются, вспомните о моих словах! У меня всё, спасибо за внимание. Можно продолжать веселье.

Я коротко поклонился.

Императрица некоторое время смотрела на меня. Потом повела рукой в сторону оркестра.

Грянула музыка. Кавалеры подхватили дам, через минуту по залу уже кружились пары. Императрицу и меня, продолжающих стоять в центре зала, они старательно огибали.

— Проникновенная речь, Владимир Всеволодович, — обронила императрица. — Как вы там сказали? Не раскачивать лодку?

— Именно так, Ваше Величество.

— Мудро.

— Старался. Впрочем, умные люди это и без меня понимают. Я обращался в первую очередь к… не самым умным. Надеюсь, что если не объяснил, то хотя бы напугал. Перед тем, как рыпаться, десять раз подумают. Всё у Разумовского голова болеть поменьше будет… Разрешите идти, Ваше Величество? Меня невеста ждёт.

Я кивком показал на стоящую поодаль Катерину Матвеевну. Она то краснела, то бледнела, теребила в руках