– Да у него на всех стоит, – говорит вдруг Бешняков-младший. – Давайте лучше блядей выпишем и в сауну поедем.

Успеваю еще раз уединиться в WC.

Видно, на этот раз пивовары разгулялись не на шутку. Слава и мало что соображающий Кунчев грузятся в машину и едут на Тверскую за проститутками.

– Вы сауну закажите и там нас дожидайтесь, – говорит нам на прощание Синяк.

– Что-то не доверяю я, ну-ну-ну, их вкусу. – Стас недовольно елозит на стуле. – Сейчас небось каких-нибудь дешевых блядей выберут.

– Да что ты, Стас, – успокаивает его Бебедев, – они всегда нормальных выбирают.

– Ну-ну, не знаю. – Стас медленно выбирается из-за стола. – Поеду, пожалуй, сам в «Метелицу», выберу себе девочку поприличнее.

– Как знаешь, – говорит хранивший до недавнего времени молчание Бешняков-старший. Он, как всегда, одет в клетчатый однобортный пиджак и невыразительный галстук, завязанный каким-то узким скрюченным узлом.

«Это тебе не левый виндзорский», – думается мне, пока я разглядываю костюм Андрея.

Бебедев подзывает официанта и расплачивается. Пытаюсь внести свою лепту, но пивовары, к моему удовольствию, активно протестуют.

Выходим из ресторана на улицу. Трахать бедных затравленных украинских женщин нет никакого желания.

– Вы меня простите, – говорю я, обращаясь в основном к Бебедеву, – мне завтра вставать рано – жена нагрузила. Завидую вам – сил нет.

– Ты чего, брось, поехали, – уговаривает Бебедев.

– Да не могу. Только-только с женой помирился, нельзя обострять. – Я пожимаю руки собутыльников. – Спасибо за то, что пригласили, все было охуительно. В следующую субботу вечеринка с меня. Вот тут уж все как полагается: ресторан, девки.

– Заметано, – говорит Вешняков. – Смотри не забудь.

– Он своих обещаний никогда не забывает, – говорит Бебедев и неожиданно лезет обниматься. Только сейчас понимаю, что он – в полную кашу. С виду никогда не скажешь. Мысленно благодарю кокаин, помогающий превращать омерзение и прочий негатив в повод для прикола.

– Здорово, когда с такими ребятами знакомишься, – говорит Бебедев.

– Еще лучше, когда с ними работаешь, – отвечаю я.

Стас усаживается в «Мерседес», машет нам рукой и что-то говорит водителю.

– Завелся, – говорит Бешняков, – поехал девчонок высматривать.

01:20. «Джаз-кафе». Бурзум сидит за стойкой и пьет клубничную «Маргариту». На ней короткое черное платье от Jean-Paul Gaultier, купленное мной на прошлогодних распродажах во Франции, сапоги из змеиной кожи, на запястье шипованый браслет.

– Бурзум, – я неслышно подхожу сзади и шепчу ей на ухо, – девочка моя! Знаешь, как я рад тебя видеть.

Она прижимается ко мне всем своим тонким телом.

– Я так скучала, Мардук.

– Правда?

– Знаешь, меня все бесило: мои никчемные родители, сестра, Веня.

– Как он, кстати?

– Слушай, Мардук, – Бурзум смотрит мне прямо в глаза, – когда наконец ты прекратишь задавать мне этот идиотский вопрос? Ты прекрасно знаешь, что меня саму это мало интересует. Мой муж, по сути, чужой для меня человек. Мое отношение к нему варьируется от холодного равнодушия до горячей ненависти. Почему же тебе надо знать, как у него дела?

– Что же ты живешь с Веней, раз все так плохо?

– Все просто, Мардук, ведь на самом деле я просто женщина, а никакая не колдунья. Я самка, Мардук, а любой самке нужен сильный самец. Веня готов любому за меня перегрызть горло. Несмотря ни на что, я чувствую себя с ним защищенной. Он помогает мне, когда тяжело, не изменяет мне, хочет завести детей. Все до банального просто.

– Ты думаешь?

– Я уверена. Послушай, давай закончим этот разговор, я как-то немного подгружаюсь. – Бурзум улыбается и снова смотрит мне прямо в глаза. – Что это у тебя так глазки блестят, Мардучок?

– Они всегда блестят, когда я вижу тебя, ведьмочка.

– Может, обойдемся без лести, а то она в твоем исполнении граничит с пошлостью.

– Как не стыдно упрекать меня в пошлости?

– Ах, Мардук, ты ведь и сам знаешь, что соткан из банальности, пошлости и отстойности.

– Бог ты мой, Бурзум, зачем же ты общаешься со мной, к чему эти адовы муки?

– Все из-за твоего члена, Мардук, из-за твоего прекрасного толстенького отростка.

– Ты вечно унижаешь меня, неужели я не гожусь ни на что другое, кроме секса?

– На что ты еще можешь сгодиться, гнусный типчик? Разговаривать с тобой не имеет смысла, потому что тебе нельзя верить. Тусоваться с тобой вредно для здоровья, потому что ты жрешь все дерьмо, какое только можно найти. Даже на чувства твои рассчитывать не приходится, ведь ты не умеешь любить. Все, что от тебя можно получить, это порцию хорошего секса, и то если ты не закинулся до потери пульса.

– Я не буду общаться с тобой, дрянь.

– Пожалуйста, пожалуйста. Ко мне как раз подвалил очаровательный уродец.

– И где же этот лошок?

– Кажется, в сортире. Вернемся к первому вопросу.

– Какому?

– Почему у тебя так блестят глазки?

– Как сказать…

– Колись немедленно.

– Ладно, подогреть тебя немного, стервочка моя?

03:15. Мы приезжаем в квартиру на проспекте Вернадского. Я специально снимаю эту однокомнатную берлогу, заставленную колченогой мебелью, для подобных случаев. Прежде чем пойти в душ, Бурзум вставляет в CD-проигрыватель новый диск Die Krupps, а в видак – кассету со сборником лучших клипов шведской порнографической студии «Магма» за 1994 год. Она снимает с себя все, кроме змеиных сапог, и становится на колени:

– Чего хочет мой хозяин?

– Отодрать тебя, как последнюю суку.

– Поиметь меня во все мои дыры?

– Именно.

– А кокс еще остался?

22 ноября, понедельник

14:30. Потрепанный жизнью маленький самолетик заходит на посадку в аэропорту города Дубая.

– Температура за бортом тридцать шесть градусов выше нуля, – сообщает нежный голос стюардессы.

– Вот это кайф! – шепчет моя жена.

Мы сходим по трапу, и небольшой автобус доставляет нас в зону таможенного контроля. С жадностью хватаю ртом сухой и горячий воздух. В голове крутятся мысли-клише: «Восток, минареты, пустыня, золото, бараний кебаб, кальян, паранджа, татуировки хной». Довольно быстро минуем границу и выходим из кондиционированного аэропорта на расплавленную улицу. Живенький низкорослый филиппинец подгоняет мини-вэн, чтобы доставить нас в гостиницу. Мы едем по залитому солнцем пятиполосному хайвэю, обгоняемые скоростными мотоциклами и спортивными автомобилями. Со всех сторон раскинулось безмолвное песчаное море. Прозрачный воздух пронизан острыми лучами солнца, кажется, что оно готово испепелить любого. Уже через двадцать минут мы оказываемся в небольшой аккуратной гостинице.