— Даже не верится, что когда-то мир был другим, — сказала Жюстин Вальмонт.

Приезд на фабрику писателя вызвал переполох и оживление, которые не нравились ей. Нет, Жюстин не имела ничего против людей творчества, которые стояли во главе мира, просто в атмосфере царившей на фабрике суеты она не могла работать, не могла сосредоточиться.

— Это не продлится долго, — пообещал ей Марк Скинто.

Он обнял Жюстин за плечи, пытаясь вспомнить имя приехавшего на фабрику писателя.

— Кажется, Вильям Хейнц, — помогла ему Жюстин, словно прочитав мысли.

— Да, точно… Хейнц… Ты читала его книги?

— Нет. Ты же знаешь, мне не нравится литература. Скорее музыка.

— Да… Музыка… — Скинто нахмурился. Он ещё не понял причину, но ему не понравилось то, что он услышал. Возможно, виной всему ревность. Марк знал, с каким интересом простые люди смотрят на инженеров, сам чувствовал на себе эти взгляды. Любопытные, заинтересованные. Особенно девушки. Девушки, которые очарованы инженером, создающим репликаторы. Что ж, теперь на фабрику приехал писатель. Приехал тот, кто значил в этом мире намного больше, чем инженер. Скинто даже начал видеть, как женщины шепчутся о Билли Хейнце, заглядываются на него. — Надеюсь, он старый и заинтересован только в своих книгах, — признался он.

— Он не старый, — сказала Жюстин.

— Ты его видела?

— На проходной.

— И как он тебе?

— Странный, наверно. Как и все люди творчества.

— И всё?

— Может, немного симпатичный.

— Вот как?

— Ты ревнуешь?

— А должен?

— Конечно, нет. — Жюстин услышала оживлённые голоса во дворе фабрики, подалась вперёд, перегнулась через перила, глядя вниз.

Окружённый людьми писатель стоял в центре залитого солнечным светом двора. Несколько водителей трейлеров, гружённых репликаторами, выбрались из кабин и ждали, когда толпа разойдётся и можно будет выехать за ворота фабрики. С неба падал тяжёлый редкий снег. Жюстин подумала, что если бы толпа не окружала писателя, то она не смогла бы отличить его от других людей. Даже его одежда была самой обычной — словно случайный прохожий забрёл на запретную территорию. Куртка чёрная, кожаная, давно вышедшая из моды. Воротник поднят. Волосы русые, короткие. Жюстин попыталась вспомнить его лицо, которое видела на проходной. Черты были правильными, но это ещё больше делало его самым обыкновенным, невзрачным. Ничего выдающегося. Даже глаза, глаза писателя, о которых так часто пишут, наделяя их сверхъестественным пониманием и мудростью. Ничего подобного Жюстин не заметила. Взгляд Хейнца скорее был напуганным, чем мудрым. Словно ребёнок, который оказался в толпе незнакомцев.

— Не понимаю, почему этих людей считают особенными? — сказала Жюстин, позвала Скинто, чтобы он посмотрел на Хейнца вместе с ней. — Ты видишь что-нибудь особенное?

— Может, всё дело в том, что они делают? — предположил Скинто.

Жюстин пожала плечами, хотела отвернуться, перестать смотреть вниз, но в этот самый момент Хейнц, словно почувствовав её взгляд, поднял голову. Расстояние было слишком большим, чтобы Жюстин могла с уверенностью сказать, что он смотрит на неё. Нет. Он мог смотреть куда угодно. На неё, на Скинто, на край крыши, где навис десяток сосулек, просто на небо, с которого падал снег. Может, одна из снежинок упала ему на нос, и теперь он вглядывался в небо, ища обидчика? Последняя мысль рассмешила Жюстин. Она хотела сказать об этом Скинто, чтобы посмеяться вместе, как вдруг почти все окружившие писателя люди подняли головы следом за ним, пытаясь понять, куда он смотрит и что его заинтересовало.

— Чёрт! — Жюстин спешно отпрянула назад.

— Ты чего? — растерялся Скинто.

— Мне показалось… — Жюстин спешно качнула головой.

— Что тебе показалось? — Марк перегнулся через перила, посмотрел вниз, на толпу.

— Мне показалось, что все люди смотрят на меня, — спешно сказала ему Жюстин и тут же вздрогнула, услышав смех Скинто. Обиделась, развернулась, пошла прочь.

Скинто что-то крикнул ей, попытался извиниться. Жюстин не обратила внимания. Она вернулась в цех, вернулась за стеклянные стены. «Шло бы всё к чёрту!» — думала она, пытаясь сосредоточиться на работе, но мысли снова и снова возвращались на крышу, возвращались к десяткам глаз внизу, во дворе, которых она не видит, но знает, что все они смотрят на неё. И ещё голоса. Голоса толпы. Жюстин слышала их в своих воспоминаниях. Даже не голоса, а всего лишь гул. Гул, который нарастает, заполняет весь мир. Руки Жюстин дрогнули. Вышедший с конвейера бракованный репликатор, который она разбирала, чтобы выявить причину поломки, упал со стола, ударился о пол, зазвенел. Хрупкий корпус разбился. Осколки брызнули как-то неестественно сочно.

— Твою мать! — Жюстин спешно опустилась на колени.

Гул голосов в голове стих. Но теперь место гула заняли отчётливые слова, фразы. Толпа, окружившая писателя, шла по цеху. Жюстин знала это, видела, сидя на полу, их ноги. И одни из этих ног, скрытые серой или чёрной тканью брюк и комбинезонов, принадлежали Билли Хейнцу. Может быть, вон те — в идеально начищенных чёрных ботинках? Жюстин выронила осколки репликатора и снова выругалась.

— Всё нормально? — спросил её Марк Скинто.

Она не видела, как он подошёл. Высокий, в рабочем комбинезоне. Запрокинув голову, Жюстин смотрела на него снизу вверх.

— Я уронила репликатор, — сказала она. — Хотела разобрать и уронила…

— Наплюй, — Скинто улыбнулся. — Напиши, что поломку установить не удалось и забудь.

— Я так не могу. — Жюстин протянула ему разбитый репликатор и снова начала собирать осколки.

Когда она поднялась на ноги, толпа во главе Билли Хейнца стояла возле её рабочего места. Жюстин с трудом сдержалась, чтобы не выругаться в третий раз.

— Что-то не так? — спешно спросила она управляющего фабрикой Лари Эншо, стараясь не смотреть на Хейнца, не встретиться с ним взглядом, пусть даже случайно.

Эншо не ответил. Просто стоял и смотрел на разбитый репликатор. Все стояли и смотрели на чёртов разбитый репликатор.

— Он уже был сломан, так что… — вступился было за Жюстин Марк Скинто, но она оборвала его на полуслове, начала извиняться за свою неловкость.

— Не думаю, что стоит писать об этом, — сказал Лари Эншо Вильяму Хейнцу.

— Писать о чём? — спросил Хейнц.

— О бракованных репликаторах.

— Ах, о репликаторах… — Хейнц улыбнулся (Жюстин не видела этого, но буквально чувствовала, знала). — Не беспокойтесь, я здесь не для того, чтобы написать о репликаторах. Мне интересны люди, которые их делают.

— Люди? — удивился Эншо.

— Вы против?