— Чтобы Скотт Харден указал на кого-то другого, — решительность в голосе Роберта заставила меня открыть глаза. Он кивнуо, проникаясь идеей. — На козла отпущения.

— Эй, — подняла я руку. — Это чересчур. Давай не забывать о трофеях в доме Рэндалла Томпсона.

— Их могли туда подкинуть. К тому же мизинцы еще не нашли.

— Мизинцы жертв? — нахмурилась я.

— Да. Прочесали дом Рэндалла и не нашли ни крупицы ДНК жертв, ни мизинцев. Так вот, ты говоришь, Кровавое Сердце — организованный человек. Планирует каждое преступление. Значит, он все спланировал— отпустить Скотта Хардена и заставить его указать на кого-то другого, — он открыл пачку чипсов и вскинул брови, глядя с вызовом, мол, оспорь мою мысль.

Как бы мне ни хотелось признавать, это неплохая теория. Я помедлила.

— Свидетели обычно убедительны, — согласилась я.

— Убедительны? — он покачал головой. — К черту это. Они на вес золота. Поверь мне. Я оказываюсь перед присяжными каждый день. Если Скотт Харден укажет через зал суда и заявит, что Рэндалл Томпсон раздел его и держал прикованным к кровати, это начисто перекроет любые волоски, найденные на месте преступленния. К тому времени полиция перестанет заниматься делом и отсутствие доказательств не будет иметь значения.

— Значит, такой будет твоя защита? — я скомкала упаковку из-под сэндвича и засунула ее в сумку, затем потянулась через стол за его. Наши колени соприкоснулись. — Скотт Харден лжет?

— Ты когда-нибудь отпирала наручники вилкой?

— Нет, — ответила я. — А ты?

— Никто этого не делал. Это невозможно, — он поднял руку. — Ладно, не невозможно. Но ты не сможешь это сделать одной рукой, да и посмотри на фото со вскрытий. Следы от веревки, а не наручников. Эти мальчики были распластаны на кровати, а не прикованы к батарее так, что руки были близко.

— Это тоже натяжка, — возразила я. — Ты много угадываешь.

— Гвен, — мое внимание привлекло то, что он назвал меня по имени. — Что, если я прав?

Если он прав, убийцу все еще не нашли. Он смеялся над нами, гулял на воле, пока Скотт Харден поглощал внимание прессы, а Рэндалл Томпсон сидел в одиночной камере. Это была отрезвляющая и ужасающая мысль, потому что он был прав в одном — в тот момент полиция уже не искала его. Они расслаблялись и поздравляли себя с раскрытым делом.

— Если ты ошибаешься, и ты добъешься освобождения Рэндалла Томпсона… что тогда?

— Я не ошибаюсь, — он посмотрел мне в глаза, и на мгновение я увидела его боль. Грубая и неприкрытая тяжесть скорби была там, высеченная в сутулости плеч и напряженности шее.

Может, он ошибался, но он был отец и ему было больно, а я не могла с этим спорить.

Тремя днями позже я сидела на стойке в комнате отдыха, наблюдая за Скоттом Харденом, говорящим в пушистый микрофон с логотипом 27-го канала.

— Это второй шанс, — сказал он. — Это мотивирует меня становиться лучше, заслужить подаренную мне жизнь, — он просиял улыбкой на камеру, и нельзя было отрицать его очарование. При нем были все характерные черты, очаровывающие девочек, о чем свидетельствовала растущая популярность. Прошлым вечером я проверила количество его подписчиков и к своему шоку обнаружила, что число поклонников приближалость к миллиону.

Джейкоб неодобрительно заворчал, а потом допил банку «Мелло Йелло».

— Он прямо обожает камеры. Могу поспорить, он репетирует эти реплики перед зеркалом каждый вечер.

Я не то чтобы была не согласна, но казалось неправильным плохо говорить о подростке, который избежал ужасной кончины, настигнувшей шестерых других.

— Банально он высказывается или нет, он прав, — отметила я, запуская руку в пакет попкорна из микроволновки. — Он избежал смерти. Это заставляет людей по-другому относиться к жизни.

Беверли, сидевшая за столом, оторвала взгляд от телефона.

— Вы заметили, что в этих интервью он на самом деле ничего существенного не говорит?

Я заметила. За последний день я пересмотрела все интервью с ним по телевизору и радио, которые смогла найти. Он перепрыгивал время, проведенное в заключении, и практически ничего не говорил о мужчине, предположительно державшем его в плену.

Ведущий продолжил:

— Как много вы контактировали с Рэндаллом Томпсоном до того, как он вас похитил?

— Мистер Харден не будет это комментировать, — Хуан Мелендез, адвокат Скотта Хардена, шагнул вперед, и Джейкоб издал еще один неодобрительный возглас. Я улыбнулась, наслаждаясь спокойными мгновениями после дня, проведенного за изучением дел о смерти.

Я добралась до четвертой жертвы, а затем мне нужно было сделать перерыв. Так печально — прервались шесть жизней умных и талантливых парней. Шесть семей — родителей, братьев и сестер, бабушек и дедушек, — чьи жизни безвозвратно разрушены. И все ради чего? Извращенного удовольствия одного больного человека. Был ли им Рэндалл Томпсон? Мне до смерти хотелось изучить его, проверить, подойдет ли он под мой портрет, но я держалась. Я не могла позволить его жизни повлиять на мой анализ, поэтому мысленно упаковала все, что о нем знала, и отложила до лучших времен.

— Я не понимаю этих гастролей в СМИ, — задумчиво сказала Беверли. — Его показывают каждый раз, когда я включаю телевизор. Он разве не должен быть дома с родителями?

— Он подросток, которому выпал шанс стать знаменитостью, — я пожевала горстку попкорна. — К тому же он, вероятно, избегает прорыва эмоций. Он настигнет его в какой-то момент и сломает. Но сейчас он всеми силами старается отвлечься.

Мы смотрели, как изображение сменилось серией снимков жертв. Я глядела на лица подростков, теперь хорошо мне известные. Появилось фото Гейба Кевина, и я поникла от его поразительной схожести с Робертом. Такие же темные волосы. Такие же умные глаза. Он вырос бы cердцеедом, прямо как отец.

Я встала со стойки, прежде чем шоу переключилось на Рэндалла Томпсона.

— Я возвращаюсь к работе. Джейкоб, ко мне в час придет Люк Аттенс.

— Ага, если он придет, — он поморщился и сжал пустую банку. — Он козел.

Возражать не хотелось. Люк был козлом и самым непредсказуемым моим клиентом. Он не явился на последние две консультации, что для него было нормальным. Какое-то время он посещал меня регулярно, а потом уезжал из города или пропускал консультации месяц подряд, и снова объявлялся как ни в чем не бывало.

Я не была против. Его консультации меня изнуряли, а за пропущенные встречи он платил, не жалуясь. Я заработала столько же в штрафах, сколько за время работы.

— Ну, он звонил мне утром, поэтому я его ожидаю, — во время звонка ранним утром он был типичным Люком. Резким и требовательным. Тридцать секунд разговора, за которые он рявкнул на меня, требуя узнать время консультации, а затем резко бросил трубку.