— Понятно, — сухо отозвалась мама. Вернув флакон на место, она с нескрываемым презрением оглядела зал, а когда увидела меня, выражение на ее лице ни на йоту не изменилось. — Ах вот ты где!

— Привет, — растерянно произнесла я, тушуясь под красноречивым маминым взглядом. Потом вспомнила, что на мне по-прежнему надета розовая куртка, и чуть под землю не провалилась от стыда. — Я… гм… когда ты решила приехать?

Глубоко вздохнув, она прошла мимо улыбающейся Мэгги к стенду с купальниками и начала рассматривать их со страдальческим выражением лица.

— Этим утром. — Мама покачала головой, прикоснувшись к ярко-оранжевым бикини с рюшками. — Так захотелось сбежать от серых будней, но, кажется, привезла с собой и унылое настроение, и ненастную погоду.

— Не волнуйтесь, — встряла Мэгги. — Дождь к вечеру закончится, вот увидите! А завтра будет прекрасная солнечная погода. Глазом моргнуть не успеете, как загорите!

Мама обернулась к Мэгги с таким видом, будто та говорит на незнакомом языке.

— Ничего не скажешь, очень мило! — процедила она с едва скрываемым сарказмом.

Ну, а в мыслях, наверное, давно разгромила всех и вся!

— Ты уже ужинала? — торопливо спросила я, потом взяла себя в руки и уже спокойнее предложила: — Тут неподалеку на набережной есть прекрасное кафе, а я составлю тебе компанию и отойду на часок из офиса.

— Конечно, иди! — воскликнула Мэгги. — Побудь с матерью, а бухгалтерия никуда не денется.

Мама бросила на нее подозрительный взгляд, словно сомневалась, понимает ли девушка истинное значение слова «бухгалтерия», и произнесла сухим тоном, в последний раз окинув недовольным взором торговый зал:

— В любом случае закажу себе кофе. — Она направилась к выходу, даже походкой выражая презрение. — Показывай дорогу.

Мэгги зачарованно глядела ей вслед.

— Скоро вернусь, — пообещала я.

— Не торопись! Я не пропаду.

Мама едва слышно фыркнула, но — слава богу! — мы наконец-то вышли из магазина и оказались под дождем. Как только за нами захлопнулась дверь, мама перестала сдерживать себя:

— Оден! Все еще хуже, чем я ожидала!

Лицо вспыхнуло огнем, хотя стоит ли удивляться маминой реакции?

— Мне просто нужна была куртка, — стала оправдываться я. — Обычно…

— Нет, только послушай, — перебила она. — Ясное дело, что любой бизнес Хайди вряд ли сможет соответствовать моим потребностям. Но как тебе название «Спелая ягодка»? Или оранжевый купальник а-ля Лолита? Разве пристало зрелой женщине одеваться подобно несовершеннолетней девочке? Или таким образом молодые девушки хотят казаться еще невиннее? Как Хайди может называть себя женщиной, матерью, в конце концов, и продавать эдакую гадость?

Я немного успокоилась. Гневные напыщенные тирады о навязывании женщинам стереотипов знакомы с детства.

— Хайди изучает потребности рынка и продает в магазине только то, что пользуется спросом.

— Никто не сомневается в ее талантах и деловой хватке, но только какой от них толк?! — Устало вздохнув, мама раскрыла над головой зонт и взяла меня за руку. — Господи, с ужасом вспоминаю об этом розовом безумии. Кто бы спорил, все девочки любят розовенькое! Создается впечатление, что тебя запихнули в огромную вагину!

Я скрыла смешок, прикрыв рот ладошкой.

— Кажется, я знаю, в чем причина испорченного вкуса, — продолжила она. — Все из-за социальной дискриминации женщин и поверхностного подхода к женской натуре. Как там говорится? «Из чего только сделаны девчонки? Из булавок, иголок, из тесемок, заколок…».[1]И заметь, ни слова о внутреннем содержании!

Наконец-то мы доплелись до кафе «Последний шанс», где, к счастью, не оказалось очереди.

— Ну вот, пришли, — обрадовалась я. — Здесь подают такие луковые кольца — пальчики оближешь!

— Нет-нет, только не сюда, — заартачилась мама, заглядывая внутрь. — А где скатерти на столах? Наверняка и карты вин нет? Пойдем и поищем какое-нибудь местечко поприличнее этой забегаловки.

Пришлось идти до самой гостиницы, в которой остановилась мама. Там мы нашли небольшое, но роскошное заведение «Кондор». В крохотном зале помещалось всего несколько столов, с окон свисали тяжелые шторы бордового цвета, а на полу лежал богатый ковер в тон шторам. Мама заняла столик с мерцающей свечой, заказала бокал каберне и сняла пуловер. После многозначительного взгляда, брошенного в мою сторону, я тоже сняла куртку Хайди и запихала под сумку подальше от любопытных глаз.

— Итак, — требовательно произнесла мама после внушительного глотка вина. — Расскажи мне о книге отца. Должно быть, он закончил ее и только ждет, чтобы отправить агенту. Папа не давал тебе почитать новый роман?

В смятении я взглянула на стакан с минеральной водой, заказанный мной, и провела пальцем по ободку.

— Пока нет, — ответила я осторожно, только вряд ли мама удовлетворится кратким ответом. — Он работает дни и ночи напролет.

— Похоже, пишет книгу заново, а не редактирует, — заметила она, в задумчивости беря меню и откладывая в сторону после быстрого изучения. Я упрямо молчала. — С другой стороны, у твоего отца всегда была странная манера работы над рукописью. Ему трудно давалось то, что некоторые щелкают как орехи.

Верно, согласилась я мысленно, но хватит об отце. Пора менять тему разговора.

— Малышка — просто прелесть! Правда, она все время плачет. Хайди думает, у девочки не проходят колики.

— Похоже, ей много чего кажется! — Мама сделала очередной глоток. — Вот с Холлисом сомнений не возникало. С первой ночи он кричал так, что весь дом стоял на ушах. Этот ужас продолжался целых три месяца.

Я кивнула:

— Ну, Фисба тоже всегда…

— Фисба. — Она осуждающе покачала головой. — Надо же придумать ребенку такое имечко! А все твой отец с манией величия! А какое второе имя? Персефона? Беатриче?

— Каролина.

— Правда? — Я кивнула. — Странно. Не похоже на твоего папашу!

— Хайди настояла.

— Лучше бы выбрали нормальное первое имя. Девочка ведь может так и не стать Каролиной.

Подошел официант и поинтересовался, не желают ли леди заказать закуски. Мама тут же уткнулась носом в меню, остановив выбор на устрицах, блюде из морепродуктов и сыре к вину, а я не сводила задумчивого взгляда с куртки Хайди. Розовый цвет терялся на фоне бордового великолепия ресторана, а перед глазами стояла смущенная Хайди, которая пыталась доказать папе, что нельзя называть детей глупыми напыщенными именами. А как она восторгалась моим дурацким вторым именем, пытаясь утешить. Наверное, думала, что мне станет легче.