– Полагаю, что дело в анчоусной компании, носившей это имя, Оливер. Она взяла фамилию первого мужа, но, наверное, решила не брать фамилию второго, потому что к тому моменту уже была известна как сеньора Онгайо. Как бы то ни было, спустя лет пять она еще раз овдовела.

– Ну и женщина! Так и тянет на ней жениться. Судя по всему, та еще штучка, да и явно неглупая.

– Да уж, неглупа. К тому же в Комильясе некогда ходили слухи, что в пятидесятые-шестидесятые она близко дружила с Мариной де ла Вереда Барсеной, но это не удалось подтвердить.

– Марина де ла Вереда? Это кто такая?

– Французская шпионка из Торрелавеги. Когда в сорок пятом закончилась Вторая мировая, эта женщина переключилась на выслеживание нацистов и пособников гитлеровского режима, многие из которых успели бежать в Южную Америку, на Канарские острова и на Коста-дель-Соль. Учитывая, что сеньора Онгайо активно торговала в Южной Америке, можно предположить, хоть это просто догадки, что она сотрудничала с Мариной де ла Вереда, помогая устанавливать местонахождение сбежавших после войны нацистов.

– Охренеть!.. – выдавил изумленный Оливер.

Лейтенант Редондо снова улыбнулась.

– Я уже говорила, что порой реальность превосходит все наши самые смелые фантазии. Мы часто смотрим, но ничего не видим. Нужно искать глубже, сеньор Гордон, нужно хорошенько расчистить поверхность.

Сказав это, лейтенант Редондо осторожно прихватила бумажной салфеткой свой бутерброд и задумчиво откусила. Оливер, погруженный в мысли, последовал ее примеру и тоже сосредоточился на еде. Ели они в полном молчании.

По дороге в Комильяс они говорили о пейзажах, о проносящихся мимо красотах – зеленые поля, серый камень, лазурное море, сливавшееся с синевой неба, белеющие в низинах обрывки тумана. Когда проезжали через деревушку Кобресес с ее изящной колокольней, Оливеру подумалось, что она выглядит как типичная швейцарская деревня. Зачарованный мелькавшими за окном видами, он вдруг вспомнил одно место, куда его как-то возили бабушка с дедушкой, когда он был совсем маленьким. Он поделился воспоминанием с лейтенантом Редондо. Они с Гильермо тогда вволю наплавались в природном бассейне с морской водой, бассейн был почти идеальной овальной формы, а рядом расстилались бескрайние луга. Еще там был небольшой грот… Как же, черт возьми, называлось это место? Он помнил, что бабушка и дедушка болтали там с какими-то своими друзьями, пока дети играли в догонялки и плескались в воде, сбегая к ней по ступенькам, вырубленным в скале. В этой потаенной бухте бывали только местные, никаких туристов. Много лет спустя он попытался найти это место в интернете, но тщетно. Где-то там, в уголке, сокрытом от чужих глаз, они с Гильермо играли в пиратов. Это была их тайная бухта, где никто не мог их достать, а время останавливалось.

Лейтенант Редондо сказала, что ее направили в Сантандер лишь пять лет назад, так что она не особо хорошо знает окрестности, а уж тем более тайные бухточки, которых нет на картах. Возможно ли в эпоху навороченных технологий, когда GPS-навигаторы стали обыденностью, существование места, о котором никто не знает, – скрытой бухты? Валентине в это верилось слабо, но она и в самом деле не была знатоком этих краев, поскольку в отпуск всегда ездила в Галисию, в родной Сантьяго-де-Компостела. Там был ее край, стоящий на древних камнях и вековых легендах, упоительно прекрасный, и когда лейтенант Редондо думала о нем, в душе поднималась щемящая радость. Ей бы тоже хотелось иметь свою скрытую бухту, свое тайное место для отдыха и созерцания, где можно дать волю чувствам и перестать быть такой требовательной к самой себе. Место, где можно просто упасть в траву и безмятежно всматриваться в небо – так, как это умеют только дети.

Разговор на этом увял.

Они добрались до Комильяса. Дорога, по которой они въезжали в городок, будоражила воображение. По правую сторону расстилалось Кантабрийское море, сейчас спокойное, вдоль берега – пляж, кемпинг и приморский бульвар. Слева – три холма, с которых городок надменно взирал на пляж, на море и на путников. Комильяс был словно спрятанное сокровище, невидимое от моря, но чтобы проникнуться его великолепием, надо было приблизиться, взобраться на холмы.

Оливер бывал там в детстве, но, к своему удивлению, почти ничего не помнил. Машина начала подниматься в гору, и за каждым поворотом открывалось какое-нибудь чудо. Над старым кладбищем нависала фигура – крылатый ангел с зажатым в руке мечом. Даже на расстоянии эта мрачно-романтическая фигура впечатляла. Чуть дальше, уже совсем на холме, устремлялась в небо мощная колонна в форме носовой части корабля – памятник маркизу Комильясу.

– Нам как раз туда, – лейтенант Редондо кивком указала на колонну.

– В смысле… прямо к этому памятнику? Вылитый младший брат Нельсона с Трафальгарской площади.

Редондо улыбнулась.

– Не прямо к памятнику, а за него. Вон в тот дом.

Оливер проследил за взглядом лейтенанта, но ничего не сказал. Дом, который она имела в виду, скорее следовало назвать особняком. Впечатляющее здание в английском стиле, нечто среднее между изысканным гнездышком и декорацией для готического триллера. Там и тут выступали многочисленные карнизы из черной черепицы, фасад обрамляли деревянные вставки, скрывавшие водостоки и трубы. Два этажа, угадывающийся внизу подвал, изящная мансарда – дом явно был просторный, a из высоких окон с рамами из светлой древесины наверняка открываются захватывающие дух виды побережья Комильяса.

Часть фасада укрывал аккуратно подрезанный плющ, а прилегавшая к особняку территория оказалась так велика, что было сложно понять, где она заканчивается. Дом был со всех сторон обнесен стеной. Главным входом служила слегка проржавевшая от старости железная решетка. Маленькая табличка сообщала: “Луг Святого Иосифа”.

– Мать твою, дом прямо как из “Психоза”, — восхищенно сказал Оливер, пока лейтенант Редондо парковалась. – Вот увидите, сейчас и сам Хичкок появится.

Редондо улыбнулась. Она пристально смотрела на решетку.

– Что-то не так? – Оливер проследил за ее взглядом.

– Как-то уж слишком спокойно… – Она помолчала, подбирая слова. – Слишком тихо.

Лейтенант направилась к высокой решетке, распахнутой чуть ли не настежь. Удивленный Оливер двинулся за ней.

– Нет, слушайте… там музыка! – воскликнул он, нерешительно следуя за лейтенантом к парадным дверям, которые тоже оказались открыты. Из дома лилась нежная французская песня, становившаяся все громче по мере их приближения.

Они подошли к дверям. Слышалась только музыка. Никаких следов человеческого присутствия – ни снаружи, ни внутри. Ни шепота, ни дыхания. Редондо инстинктивно положила руку на свой “зигзауэр”. Весь ее профессиональный опыт взывал к осторожности. Она отодвинула Оливера в сторону, взглядом приказав не входить, а сама стала медленно продвигаться вперед.

– Эй!