Если кто-то в эксперименте Либета решил нажать на кнопку, а затем изменил свое мнение, можно наблюдать ряд мозговых процессов. Первый процесс определяет намерение действия, которое не будет осуществлено. Второй включает систему мониторинга и цензурирования, управляемую другой структурой в лобной коре мозга, о которой мы уже упоминали, – передней поясной извилиной.

Можно ли сказать, что осознанное решение остановить действие тоже берет начало в бессознательном источнике? Насколько мне известно, это остается загадкой. Суть проблемы обрисована в стихотворении Борхеса о шахматных фигурах:

В этом бесконечном повторении намерений, управляющих другими намерениями (решение нырнуть в бассейн, колебание и решение остановиться, потом другое решение, которое успокаивает страх, чтобы могло осуществиться первое решение…), возникает замкнутая петля – способность мозга наблюдать за собой. И, как мы увидим дальше, вполне возможно, что эта петля лежит в основе концепции сознания.

Два полушария мозга соединены мощной структурой нейронных волокон – мозолистым телом. Оно похоже на систему мостов, направляющих движение транспорта между двумя половинами города, разделенного рекой; без мостов город окажется расколотым надвое. Без мозолистого тела полушария мозга изолированы друг от друга. Несколько лет назад с целью избавления от некоторых видов эпилепсии, устойчивых к фармакологическому лечению, пациентов подвергали каллозотомии – хирургической процедуре, в ходе которой полушария мозга оказывались отделены друг от друга. Эпилепсия – в определенной мере проблема взаимосвязанности мозга, которая приводит к циклам нейронной активности, взаимно подкрепляющим друг друга. Каллозотомия прерывает движение токов внутри мозга и представляет собой драматичный, но эффективный способ прекращения этих циклов, а значит, и эпилептических припадков.

Что происходит с языком, эмоциями и решениями тела, управляемого двумя полушариями, когда они теряют связь друг с другом? Обстоятельный ответ, позволяющий понять распределение функций между полушариями, в 1981 году принес Роджеру Сперри Нобелевскую премию, которую он разделил с Торстеном Визелем и Дэвидом Хьюбелом. Вместе со своим учеником, Майклом Газзанигой, Сперри совершил необыкновенное открытие, которое, как и эксперимент Либета, изменило наше понимание того, как работает сознание и как мы конструируем реальность.

Без мозолистого тела информация, доступная одному полушарию, оказывается недоступной для другого. Поэтому каждое полушарие создает свое описание реальности, причем оба варианта существуют в одном теле. Правое полушарие видит только левую половину мира и контролирует левую часть тела, и наоборот. Кроме того, некоторые когнитивные функции во многом сводятся к работе одного полушария. Типичные примеры – язык (левое полушарие) и способность рисовать и представлять объект в пространстве (правое полушарие). Поэтому, если пациентам с разделенными полушариями показывают предмет, который находится на левой стороне их зрительного поля[46], они могут нарисовать его, но не могут назвать. Если объект находится на правой стороне их зрительного поля, он может быть назван, но не изображен.

Великим открытием Сперри стало понимание того, как наше сознание создает описание мира. Представьте следующую ситуацию: пациентам с разделенными полушариями дают инструкцию на левой стороне их зрительного поля: например, что они получат вознаграждение, если поднимут бутылку воды. Поскольку эта инструкция представлена в левом поле, она доступна лишь для правого полушария. Пациент поднимает бутылку. Потом в другое полушарие поступает вопрос, почему он это сделал. Каким будет ответ? С точки зрения левого полушария, которое не видело инструкцию, правильным ответом будет «Не знаю». Но пациенты поступают по-другому: они выдумывают подходящую историю. Они находят причины и говорят, что им захотелось пить или что они хотели налить воды кому-то другому.

Левое полушарие сочиняет правдоподобную историю с целью оправдать действие пациента, так как реальный мотив поступка для него недоступен. Поэтому сознательный разум выступает не только в роли ведущего, но и в роли толкователя, сочинителя истории, задним числом объясняющей наши часто необъяснимые поступки.

Наверное, самый поразительный аспект этих вымышленных историй, сочиняемых пациентами с разделенными полушариями, – они не являются умышленными фальсификациями ради того, чтобы скрыть неведение. Истории правдивы для тех, кто их выдумывает. Способность сознания выступать в роли интерпретатора и сочинять события проявляется гораздо чаще, чем мы думаем.

Группа шведов из Лунда, неподалеку от Истада, где сыщик Курт Валландер[47] по-своему работает с загадками разума, придумала более зрелищный вариант эксперимента с интерпретацией. Эти шведы не только ученые, но и фокусники. Они хорошо знают, как повлиять на выбор зрителей, чтобы те поверили в иллюзии во время представления, и заставить их думать, будто они приняли совершенно свободное решение в ходе эксперимента. Такой способ проверки свободы воли – аналог проекта Либета в области шоу-бизнеса.

Эксперимент, или фокус (здесь это одно и то же), выглядит так: людям показывают две карточки с лицами разных женщин. Они должны решить, какая из женщин более привлекательна, а потом, глядя на фото, обосновать свой выбор. На первый взгляд, все очень просто. Но иногда ученый, одновременно выступающий в роли фокусника, дает участнику не ту карточку, которую тот выбрал. Экспериментатор использует ловкость рук, чтобы подмена осталась незамеченной. И тогда происходит нечто необыкновенное. Вместо того чтобы сказать: «Извините, я выбрал другую карточку», большинство участников начинает приводить аргументы в пользу выбора, которого они не совершали. Они прибегают к выдумкам; наш мозг опять сочиняет ретроспективную историю для объяснения неизвестных ему событий.

В Буэнос-Айресе мы с моим коллегой Андрешем Резником придумали комбинацию фокусов и научного исследования для проведения наших собственных «представлементов» – представлений-экспериментов. Мы с Андрешем изучали психологическое принуждение – основополагающее понятие мастерства иллюзии, которое почти противоположно свободе воли. В нем используются хитроумные инструменты, вынуждающие зрителей видеть или делать то, чего хочет фокусник. В своей книге «Свобода самовыражения» великий испанский иллюзионист Дани Да Ортис подробно объясняет, как фокусники используют речь, взгляд и походку. Во время «представлемента», когда ученый-фокусник спрашивает зрителей, выбрали ли они карту, «которую на самом деле хотели выбрать», он следует строго определенному сценарию для изучения нашего восприятия, памяти и процесса принятия решений.