– Жизнь и смерть, буря и полет, – мечтательно произнесла после долгой паузы рыжеволосая и подставила лицо ласке морского бриза.

– Пффф, – фыркнула в ответ Дамиана и приподнялась, пристально глядя на расслабленную подругу. – Я была уверена, что человека постигнет конец Икара.

Все девушки оживились и посмотрели на порывистую брюнетку, лицо которой явно выражало недовольство. Ангелика и Зоя переглянулись, будто разделяя одну тайну. И в эту секунду в лазоревых глазах золотоволосой красавицы не было ревности, только недоумение и легкий испуг.

Дамиана между тем не обращала внимания на других – она не сводила глаз с Зои:

– Он слишком приблизился к нам – к солнцу, и я думала, наш жар должен растопить его. И убить. Ты не хотела сбросить его, чтобы он упал на скалы?

Рыжая бестрепетно выдержала пламенный взгляд подруги и нежно улыбнулась:

– Нууу, во-первых, это было бы нечестно, ведь тогда его бы не отведали вы. А во-вторых… – Над палубой яхты повисла томительная пауза, во время которой черные и зеленые глаза вели ожесточенную дуэль. Зоя и Дамиана сверлили друг друга взглядами, и пожар в угольных очах брюнетки становился все опаснее. Наконец рыжая не выдержала, отвела взгляд и закончила: – Да, хотела, но он так сладко меня прижимал, его сердечко так робко и доверчиво колотилось в груди, что я просто не смогла.

Дамиана коротко кивнула и как ни в чем не бывало, улеглась обратно. Однако ее расслабленная поза не могла обмануть подруг – они знали, что пламенная госпожа недовольна. Сильно недовольна. И кто-то за это недовольство рано или поздно поплатится. Оставалось только надеяться, что этим «кто-то» не станет ни одна из цариц. Для Дамианы роль госпожи никогда не была только ролью – это была она сама, ее сущность. А если окружающие не оправдывают ожиданий хозяйки, они должны быть наказаны. И для черноволосой домины далеко не всегда имело значение, согласен ты принимать наказание, подчиняться, быть ее нижним или нет.

Чтобы развеять повисшее в воздухе напряжение, София скользнула к Галатее и, опустившись коленями прямо на палубу, провела руками по упругим бедрам подруги. Та посмотрела на нее своими сапфировыми очами и прикрыла их, будто давая Софии разрешение делать все, что она хочет. И тонкие пальцы заскользили по нежной коже, оглаживая каждый миллиметр. Сероглазая царица целовала и покусывала бедра Галатеи, медленно спускаясь вниз, к округлым коленкам. Ногти оставляли кое-где легкие царапины, и от этой сладкой боли русоволосая кора вздрагивала и тихо постанывала. Наконец София занялась ступнями подруги: прошлась кончиком острого языка по розовым пяточкам, помассировала самые чувствительные участки и наконец стала целовать каждый пальчик. Лаская и посасывая мизинчик на левой ноге Галатеи, София так искусно работала губами и языком, что заставила подругу дышать все чаще. Но доводить дело до логического завершения татуированная мучительница не собиралась. На прощание она больно прикусила пальчик Галатеи и, когда та, охнув, открыла глаза, снова показала ей кончик языка.

Вернувшись на свой шезлонг и протянув руку за коктейлем, София задумчиво произнесла:

– Мне, возможно, кажется, но что-то изменилось на нашем острове. Как будто у нас появился незваный наблюдатель.

Сероглазая ни к кому не обращалась, но была уверена, что остальные царицы прекрасно ее слышат. Судя по тому, как заворочалась Ангелика и кашлянула Галатея, подобное ощущение было не у нее одной. Неизвестный зритель представлял собой не просто неприятность – мало ли, ну подглядывает какой-то изобретательный извращенец за ними так незаметно, что его даже охрана не засекла, – он мог быть реально опасен. По многим причинам. И все пять цариц прекрасно это понимали.

– Вчера на нашем ритуале словно присутствовал кто-то лишний.

Дамиана резко поднялась на локтях и глянула уничтожающим взглядом на Софию:

– Мы не говорим о ритуале нигде, кроме ритуала. – Она перевела взгляд на прямую, как мачта, спину управляющего, который неподвижно стоял за штурвалом и казался таким естественным дополнением окружающей обстановки, что о нем все забыли. – Стратосу это знать не обязательно.

Мужчина ни единым жестом не выдал, что услышал слова брюнетки, но можно было не сомневаться – он их услышал. И не потому, что Дамиана говорила громко – она шептала, но это было не важно. Киприот обладал одной уникальной способностью, которая и стала чуть ли не главной причиной того, что он получил должность управляющего островом, – он знал практически обо всем, что творилось на Стили. И хозяйки Стратоса отлично понимали, что он знает, но обе стороны делали вид, что это не так. У Стратоса хватало ума прикидываться несведущим в тех вопросах, делах и ситуациях, которые не предназначались для его глаз и ушей.

Царицы могли творить по ночам что угодно, совершать безумства и преступления, будучи уверены – никто об этом не узнает. И не потому, что не может, а потому, что Стратос не позволит. Сам же управляющий никогда не задавал ненужных вопросов, не выказывал своего отношения, не пытался воспользоваться полученными сведениями. Он просто служил своим госпожам, оставаясь преданным псом не первый год. Тем не менее временами ему стоило напоминать, о чем он должен особенно тщательно забыть. И ритуал был одной из таких тем.

Галатея перевела взгляд с неподвижной спины Стратоса назад к подругам, внимательно посмотрела на Софию и кивнула:

– Может быть, ты и права. Твоя чуткость в таких ситуациях лучше нашей. Присмотрись повнимательнее.

– Правильно, – согласилась с ней Дамиана и снова улеглась, подставляя себя жарким объятиям солнца. Но хоть ее поза и говорила о полном расслаблении, черные глаза из-под ресниц неотрывно следили за реакцией Софии. Брюнетка хорошо читала людей, а своих со-правительниц знала чуть ли не лучше, чем себя саму. Это было важно, чтобы поддерживать контроль в любой ситуации, а для Дамианы контроль являлся жизненной необходимостью. Как воздух. Плюс, в последние дни у нее появился и еще один небольшой интерес, который занимал место в ближайших планах, поэтому девушка добавила: А заодно присмотрись к нашему жеребцу. Только будь поосторожнее, мне не нужна его окровавленная требуха. Мне нужен он весь. Наша встреча будет завтра ночью.

София согласно кивнула и, задумавшись о чем-то, сделала большой глоток из бокала с коктейлем. Лед в нем почти растаял.

Почти в ту же минуту Стратос повернул штурвал, яхта плавно поменяла галс и стала замедляться. Чайки вопили в небе как сумасшедшие, иногда устраивая драки из-за пойманных рыбешек. Ветерок обдувал разгоряченные тела Пяти Цариц, и возникало чувство, что на свете нет больше ничего, кроме этой яхты и моря. Напряжение, которое совсем недавно висело над палубой гнетущим маревом, развеялось без следа, и день опять превратился в пасторальную картинку, где царят покой, умиротворение и нега.

Не говоря ни слова, Стратос вышел из-за штурвала и спустился в трюм. Через некоторое время он появился снова, таща металлический ящик черного цвета. Не нарушая молчания – а о чем говорить, если все и так в курсе, что происходит? – управляющий ловко привязал к ящику конец троса, затянул булинь, прикрепил резиновый буек и мешок сахара, а затем, не без усилий перевалив через борт, бросил в море. Раздался громкий плеск, и ящик быстро ушел под воду, скрывшись в бирюзовых глубинах.