В ходе дальнейшего разговора шло обсуждение рубежей отвода войск и состава сил для обороны Одессы.

Идея замысла Буденного и Покровского состояла в том, чтобы путем удержания Одессы отвлечь с главного направления как можно больше вражеских войск и приковать их к городу на длительный срок, чем облегчить положение войск Южного фронта, отходивших на восток. И сделать это требовалось небольшим числом войск, совместно с флотом, имея в виду его Одесскую военно-морскую базу. Да никто всерьез и не обсуждал бы идею удержания Одессы без моряков.

Телеграфные переговоры о способах удержания Одессы закончились к утру. А в 18.10 5 августа Ставкой было сообщено главнокомандующему Юго-Западного направления Буденному, командующему Южным фронтом Тюленеву, командующему ЧФ Октябрьскому о том, что с предложением маршала Буденного о рубеже отвода войск Южного фронта на линию реки Ингул Ставка никак не может согласиться.

Ставка приказывает:

Первое. При отводе войск занять линию Днестровский лиман, Беляевка, Березовка, Вознесенск, Кировоград, Чигирин…

Третье. Одессу не сдавать и оборонять до последней возможности, привлекая к делу Черноморский флот…

Уникальность Одесской эпопеи состоит в том, что Ставка специально оставила в тылу врага город с войском и флотом, чтобы они отвлекли на себя как можно больше вражеских войск и этим облегчили наше положение на главном направлении. А сама оборона закончилась образцовой эвакуацией войск.

После войны адмирал Кузнецов рассказывал, что, узнав о предложениях Буденного и согласии Ставки и Генштаба Одессу не сдавать, он решил ускорить постановку задачи одесским морякам и, не ожидая подписания директивы Ставки, послал телеграмму: морякам при всех обстоятельствах драться за Одессу. База получила задачу на удержание Одессы раньше, чем командование армии.

Нам была понятна категоричность приказов высшего морского командования: сражаться за Одесскую базу и город даже самостоятельно, до последнего снаряда или пока не будут разбиты пушки береговых батарей. Может, кто скажет – нереально. Да, несколько дней боев вместе с баррикадными – и все было бы кончено. Но эти дни задержки врага стоили того, ибо облегчали положение армии.

И все, кто помнит, как начиналась война, кто пережил на фронте лето сорок первого и наблюдал не всегда достаточно продуманные решения боевых задач и не совсем обоснованные оставления некоторых рубежей и населенных пунктов, поймут, что приказы наркома Кузнецова и комфлота Октябрьского, отражая их гражданственность, звучали благородно, были наполнены чувством тревоги за Родину и свидетельствовали о решимости моряков биться за каждую пядь родной земли – держаться максимально дольше в своих морских укрепленных районах, оттянуть на себя побольше вражеских войск, задержать этим продвижение врага в глубь страны, оказать максимальную помощь армии. А для армии был дорог каждый час и день в задержании противника, и это расценивалось тогда как проявление величайшего героизма и искусства в борьбе.

Жуков решил перевести ФКП в город – ближе к порту. Да и негоже управлять гарнизоном из-за города. Приглянулось ему здание эвакуировавшегося Кардиологического института, и он с начальником штаба выехал его осмотреть.

Только вернулся, как появился заместитель начальника тыла базы интендант 1-го ранга Яков Иванович Осипов. Интереснейшая личность. Он обладал массой добродетелей, которым мог бы позавидовать каждый. Это был кристальной чистоты человек во всех отношениях: скромный в быту, он презирал роскошь и поэтому ненавидел стяжательство, был лишен малейших признаков честолюбия и самолюбования. Я причислял его к «лику святых». Человек высокой гражданственности, трудолюбив до самозабвения, исполнение долга для него – высшая степень оценки личности. Свою жизненную позицию коммуниста он утверждал ежедневным трудом без выходных и высокой дисциплинированностью; за ним надо было уметь поспевать в работе и жизни. Очень не терпел болтунов и сам был немногословен. Простуженным голосом, с хрипотцой, он не говорил, а выдавливал слова. Человек дела, он был принципиален во всех сложностях, какими полна военная служба. Вроде тихий, а нет-нет прозвучит металл в голосе. Железной воли начальник. Грамотность невысокая, но брал умом, опытом, житейской мудростью, усидчивостью, преданностью делу партии. Глаза Якова Ивановича были зеркалом его души. Он громко не смеялся, а улыбался, и в глазах всегда эдакая приветинка. Но упаси вас рассердить Осипова: густые брови, как зонтом, накроют глубоко сидящие глаза, и из них угрюмый взгляд вперемешку с молниями.

Возрастом он был старше меня, и я с благоговением относился к нему: встречал у порога кабинета и провожал до парадной штабного здания.

– Вы ко мне, Яков Иванович? – спросил я его, когда он вошел.

– Да нет, я к командиру.

– Так идемте. У меня очередной доклад ему как раз.

Жуков сразу к Осипову:

– Опять ты, Яков, пришел с этим надоедать?

Меня удивила фамильярность обращения. Но тут же вспомнил, что часто видел их мило беседующими за столом во время обеда и что они ходили друг к другу в гости семьями.

– Вот, я оформил свою просьбу рапортом.

Жуков сообщил нам – комиссару, начальнику штаба, находившимся у него, и мне, что Яков Иванович давно обхаживает его, просится на фронт. Если кто не знает, что он собой представляет, скажу. Из рабочих. Матрос с крейсера «Рюрик». Участник Гражданской войны на Волге против Колчака и Деникина. Закончил войну в 1920 году в персидском порту Энзели. Был командиром десантного матросского отряда в Кожановской десантной армии Волжской флотилии, командовал Бирским полком. Ваш покорный слуга был у него в подчинении молодым матросом.

Я слушал раскрыв рот: вот это да! Какой же я невнимательный! Прожил рядом с таким человеком полтора года, восторгался им и за делами ни разу не спросил о его прошлом. Это же настоящий герой Гражданской войны – мой идеал. Тут меня и осенила мысль:

– В ваше отсутствие, товарищ адмирал, доложили, что формирование полков идет полным ходом. Просили ускорить назначение командования 2-го полка.

Иванов предложил начальником штаба начальника оргмоботделения штаба базы майора Ф.Ф. Северина. А Дитятковский назначил инструктора политотдела базы батальонного комиссара В.И. Навознова комиссаром полка.

Жуков говорил всегда сурово. Но иногда на него находило и он допускал эмоции. А тут такой случай с его другом.

– Товарищ Осипов! Назначаю вас командиром 2-го морского полка. – И пожал ему руку. – Поздравляю с назначением. Дорогой Яков Иванович, идешь ты на опасное дело. И годы не те, ведь уже сорок шесть. Но знаю: тебя не удержать, и ты, как те юнги, чего доброго, сбежишь на фронт. Уверен, ты исполнишь свой долг до конца. Но пока есть дни, проштудируй Боевой устав пехоты и хотя бы просмотри проект Полевого устава 1941 года, его в июне прислали на отзыв. Признай, что ты поотстал от современного боя. И враг не тот, и техника не та.

Осипов, окрыленный назначением, выпорхнул как юнец. Вид у него спортивный, излишеств в жизни не допускал и годы его не выдавали,