— Ни о чем.

— Это неправда. Почему ты не смотришь на меня?

— Рафи… Я должна уехать.

— Ты никуда не поедешь! — Он схватил Лорен за руки. — Я хочу знать, что сказала тебе моя сестра.

— О, это было лишь мимолетное замечание, но все, похоже, сбывается.

Принц сердито фыркнул:

— Ты умалчиваешь о чем-то, и это — своего рода наказание за то, как я с тобой обошелся?

— Нет! — воскликнула Лорен, уловив тоску в голосе Рашада. Она подняла на него умоляющие глаза. — На днях я и твои сестры купались в бассейне, и Фарах мимоходом бросила, что ты слишком много получил от судьбы. Она заявила, что твоя мать боится за тебя, ибо ты можешь вызвать зависть богов.

— Я люблю Фарах, — слегка улыбнулся Рашад, — но моя сестра чрезмерно романтична и впечатлительна. Она имеет склонность все преувеличивать.

— Тем не менее она оказалась права, не так ли? Мы с тобой мечтаем о недостижимом. Я собираюсь сделать то, что сделала моя бабушка. Каким-то образом ей удалось найти в себе силы, оставить короля Малика и никогда с ним не встречаться. Пришла моя очередь совершить правильный поступок.

— Нет, — отрезал Рафи. — Это не принесет пользы никому из нас. Мой народ уже давно не живет в Средневековье, Лорен. Я делаю все возможное, чтобы мои соплеменники шли в ногу со временем, пользовались достижениями науки и новыми технологиями. Изменения в сознании людей неизбежны, и они будут происходить. Дело в том, что я — продукт нынешней эпохи. Некоторые традиции прошлого хороши и полезны. Но у меня есть собственное мнение по поводу многих вопросов, касающихся благополучия моего народа. Прежде всего я не собираюсь мириться с архаичной традицией заключать брак с невестой, которую должен выбрать для меня отец. Я готов был подчиниться королю, но после встречи с тобой все изменилось. Я не хочу быть похожим на моего великого деда, который обладал огромной волей и стойкими убеждениями, однако отказался от великой любви и отпустил твою бабушку. Это решение никого из них не сделало счастливым.

Рафи хотел поцеловать Лорен в губы, но она отвернулась от него:

— Значит, и мне придется отказаться от великой любви.

— Почему? — вскричал Рашад.

— Потому что король Малик — мой дед.

Наступила оглушающая тишина.

Рашад обнял Лорен и прошептал у ее волос:

— Я правильно тебя понял?

Со слезами в голосе она сказала:

— Мы с тобой оба — внуки короля Малика. Моя бабушка возвращалась домой, не зная, что забеременела. У великого шейха родилась дочь, моя мама.

Взяв Лорен за плечи, он слегка отстранился от нее, чтобы заглянуть ей в глаза:

— Но это невозможно.

— Нет, возможно, Рафи. Они были любовниками в течение двух недель… Они встречались в апартаментах «Сады».

Лицо Рашада приобрело пепельный оттенок.

— Хотя бабушка никогда не признавалась мне, я уверена, что она хотела забеременеть, когда поняла, что не сможет остаться с Маликом.

Рашад скривился от невыносимой душевной боли:

— Я тебе не верю.

— Тест на ДНК подтвердит мои слова, но у меня есть кое-что еще. Это заставит тебя поверить.

Он пронзил ее взглядом:

— Какие доказательства у тебя имеются?

Не в силах видеть его страдание, Лорен отвела глаза:

— Они убедительнее, чем медальон. Я покажу тебе. В бумажнике есть несколько фотографий моей матери.

Рашад с трудом сглотнул:

— Позволь мне на них взглянуть.

Лорен высвободилась из его рук и потянулась к сумочке. В ее бумажник был вложен конверт с фотографиями. Она вытащила три снимка. На первом Лана держала на руках пятимесячную Лорен, чьи волнистые светлые волосики блестели на солнце.

Рафи взял фотографию и посмотрел на нее, потом на Лорен:

— Но ведь это же Самира!

— Они действительно очень похожи. Когда я встретила твою сестру, то сразу поняла, что она — копия моей матери. Однако женщина, столь похожая на Самиру, снята на фоне Женевского озера и держит на руках белокурого ребенка.

— Не может быть, — простонал он.

Шокированный Рашад посмотрел на две другие фотографии, которые вручила ему Лорен. На обоих снимках белокурый отец Лорен держал на руках дочь и обнимал свою жену, Лану.

Казалось, прошла вечность, прежде чем Рашад застонал от злости и отчаяния и крепко прижал к себе Лорен.

— Скажи мне, что это кошмар и мы скоро проснемся, — взмолился он.

— Я была бы рада сказать так, — прошептала она, едва сдерживая слезы, — но ты должен знать правду. Селия назвала свою дочь Ланой. Это арабское имя. Твой и мой дед так и не узнал, что у него родилась дочь. И моя мама не знала, кто ее настоящий отец. Селия просто сказала Лане, что у них был непродолжительный роман, а потом они расстались. Она утверждала, что потеряла его из виду.

В уголке рта Рашада пульсировала жилка.

— Как ей удалось скрыть от Малика беременность?

Лорен вздохнула:

— Ты, как никто другой, должен знать ответ на этот вопрос. Помолвка деда состоялась за несколько лет до встречи с моей бабушкой. Он отослал Селию прочь, чтобы не возник скандал. Она слишком сильно его любила и не собиралась причинить ему вред. Моя мать была вынуждена принять объяснение Селии и смириться. Несколько минут назад, когда я поняла, кто ты на самом деле, мне хотелось умереть. Я должна расстаться с тобой, как когда-то Селия рассталась с Маликом.

Лорен в конце концов нашла в себе силы высвободиться из объятий Рашада и посмотреть ему в лицо. Она не узнала его — он словно постарел на десять лет.

— Лорен…

Она заставила себя улыбнуться сквозь слезы:

— Ты иногда говоришь: «Да будет так». Именно это ты должен сказать сейчас.

— Но так не должно быть… Я не позволю, чтобы мы расстались. — Он слегка встряхнул девушку, держа ее за плечи. — Никому не известно о нашем родстве, кроме нас. Я не намерен тебя терять!

Рашад припал к ее губам в страстном поцелуе. Спустя мгновение Лорен ответила на поцелуй, ибо ничего не могла с собой поделать.

Как только он отпустил ее и ей удалось перевести дыхание, она произнесла:

— Я сожалею о том, что ты не признался мне, кем являешься на самом деле, в тот день, когда мы впервые встретились. Я сумела бы запретить себе любить тебя или нарушила бы клятву, данную бабушке, и рассказала бы о том, что у нас с тобой один дедушка. Ты постоянно говоришь о судьбе. Я боюсь, что на этот раз планы судьбы расходятся с нашими. Жаль, что мы не можем ничего изменить, Рафи. А это означает, что я должна уехать. Чем дольше я проживу здесь, тем труднее нам будет расстаться.