Эдвард понимал, что если он хочет жить нормальной жизнью, не опасаясь каждого стука в дверь, то должен найти выход из положения. Самый простой выход: явиться к Родиону Александровичу — Эдик был удостоен чести звонить ему напрямик в любое время суток — и сказать, что так, мол, и так, выхожу из игры. Прошу расстаться со мной, поскольку у меня отныне — свои планы на жизнь.

Но он понимал, что этот вариант — утопия и самый надежный способ прямой дорогой угодить на тот свет. То есть оказаться добровольным соискателем на «премию» под названием «ликвидация». И он разработал другой план, жестокий и изощренный, в который не посвятил никого, кроме Ингара Ковалева, своего бывшего одноклассника, который давно крутился в наркоцепочке. Эдвард никогда не спрашивал Ингара, как он попал в группировку, да этого и не стоило делать. Зная характер Ковалева, можно было не сомневаться: он или уйдет от прямого ответа, или солжет.

Для осуществления плана оставалось дождаться удобного момента…

Такой момент подвернулся лишь через полгода. За две недели до этого в Эстонию прибыла большая партия качественного кокаина, который почти сразу разошелся по рукам. Оставалось собрать вырученные за него деньги и отвезти их в назначенное место.

Стоял ненастный августовский день. Тучи, беременные влагой, периодически набегали на город и, оросив парки, площади и улицы очередной порцией проливного дождя, скрывались за верхушками многоэтажек. Эдик сидел в ожидании Лео — худого мрачного парня, выполнявшего у Родиона Михайловича роль сборщика денег за сбытую наркоту. В обязанности «Кассира» — эта кличка прочно прилепилась к Лео, и он, не обижаясь, отзывался на нее, — входило не только собрать по точкам деньги, но и доставить их в определенное место, которое периодически в целях конспирации менялось.

Сейчас «копилка» находилась в Ласнямяэ, в квартире, где проживала полуглухая одинокая старушка, сдававшая комнату жильцу. Старушке было сказано, что жилец, роль которого выполнял охранник, всегда сопровождающий «Кассира» — человек очень занятой, постоянно мотается по командировкам. Она верила этому и очень огорчалась, когда «Сашенька», иногда покупавший ей за свои деньги на рынке недорогие яблоки, печенье и российские лекарства, вновь уезжал в очередную «командировку».

Иногда у жильца бывали гости. Старушка и хотела бы с ними пообщаться, но не получалось: «Сашенька» вставал на перепутье коридора и комнаты так, что загораживал весь дверной проем, и старой женщине ни разу так и не удалось увидеть, что это за гости. Пыталась она как-то подслушать, о чем они говорят, но и это не вышло — очень уж тихо велся разговор. Гости не пьянствовали, девиц не приводили. Они вообще недолго находились у «Сашеньки» — поговорят о чем-то и минут через тридцать-сорок уходят. Что творится в комнате, старушка тоже не знала, потому что при заселении в квартиру жилец сразу поинтересовался, может ли он врезать замок в дверь своей комнаты, чтобы, не дай бог, не пропали какие-нибудь документы. Она разрешила с условием, что замочек должен быть «культурным» и остаться у нее, если жилец вдруг надумает поменять жилье.

Одним из гостей «Сашеньки» был «Кассир», другим — Эдвард. После пересчета и упаковки денег Эдик всегда первым уходил из квартиры. Вслед за ним ее покидали «Кассир» и охранник «Сашенька». Пару раз, когда охранник по какой-то причине не мог сопровождать «Кассира», Эдику приходилось подменять «Сашеньку». Он знал, что встреча и передача денег всегда происходят за городом, на одном из пустынных отрезков проселочной дороги, где их ждет присланный для этой цели автомобиль. «Кассир» молча выходил из машины, садился в этот автомобиль и выходил оттуда через несколько минут. Кто находился на заднем сиденье автомобиля, Эдик никогда не спрашивал. В лобовое стекло была видна только круглая, с заплывшими жиром глазками, физиономия водителя.

…Там, на самом верху иерархической лестницы криминального мира, знали, сколько кокаина осело в Таллине и какая примерно часть прибыли от сбытой коки должна была пойти в общак. И вдруг деньги пропали. Предъяву за их исчезновение могли сделать Родиону Шелковникову, если он не предоставит главе преступного мира доказательства своей непричастности к пропаже денег. Немалая их часть должна была быть уплачена в качестве долга, взятого Шелковниковым на другое серьезное дело.

Крупная сумма — порядка четырехсот тысяч евро испарилась одновременно с исчезновением «Кассира» и Эдварда Метса. В лесном массиве под Таллином был обнаружен автомобиль «Ниссан» с двумя обуглившимися трупами…

…Криминальный мир не имел точных сведений, кому принадлежали останки людей, найденные в лесном массиве в сгоревшем синем «Ниссане». Этим автомобилем часто пользовался Эдик Метс, но Шелковников нутром чувствовал, что среди сгоревших в машине людей Эдварда не было. Он никогда особо не доверял Метсу, понимая, что тот работает не по собственной воле, а по принуждению — его пристегнули к наркобизнесу вопреки желанию. Родион Александрович понимал, что даже соучастие в убийстве парнишки из нарколаборатории не погасит в Эдварде желание «выпрыгнуть из телеги».

Окольными путями Шелковникову удалось узнать, что мужчины, найденные в «Ниссане», были убиты до того, как автомобиль подожгли. В связи с этим у него сразу возникли вопросы: кто их убил, кто отогнал машину в лесной массив, куда делась холщовая сумка с деньгами? Кто, кроме «Кассира» и Эдварда, мог знать, что в машине в этот день перевозят крупную сумму, полученную за продажу партии кокаина?

Визит к матери пропавшего без вести Эдварда Метса не дал результата. Женщина тряслась от страха так, что у нее стучали зубы, и беззвучно плакала, без конца спрашивая:

— Где мой сын? Вы знаете, где он? Найдите мне сына… Я не верю, что он мертв…

По сводкам полиции в тот день без вести пропали трое мужчин — молодой наркоман, которого заявили в розыск родители, Эдвард Метс и сорокалетний мужчина — «Кассир» из группировки Шелковникова. На момент, когда Шелковникову с большим трудом удалось узнать результаты экспертизы, показавшие, что трупы принадлежат молодому человеку в возрасте двадцати-двадцати пяти лет и мужчине среднего возраста, Эдвард Метс, заблаговременно сменивший фамилию, уже находился в Америке.

Инсценировать собственное убийство ему помог Ингар Ковалев. Эдвард знал, что Ковалева интересуют только деньги. Ради них он готов на все. Поэтому Эдик сразу сказал ему, что в случае удачного осуществления плана они пополам разделят очень крупную сумму денег и уедут из Эстонии. В день убийства «Кассира» Ковалев, которого Эдвард давно вкратце посвятил в план похищения денег, позвонил Эдику и попросил о срочной встрече, сказав, куда надо подъехать:

— У меня тут неприятности. Жду тебя на Сыле, в общаге. Не задерживайся. Адрес помнишь?

Ингар стоял в комнате рабочего общежития, больше похожей не на человеческое жилье, а на бомжатник, и угрюмо взирал на молодого парня в голубых, на удивление чистых джинсах, лежавшего на засаленном, с продавленными подушками диване, около которого стоял ободранный журнальный столик, заставленный грязными тарелками и стаканами. Увидев вошедшего в комнату Эдварда, Ингар в сердцах плюнул на загаженный пол: