за этим фасад дома прострочила автоматная очередь. Ксения моментально перевернула стоящий неподалёку старый деревянный стол, пытаясь поставить между собой и линией огня хоть какой-то щит. Дальше с силой подняла за плечи стонущего «бойца» и, скинув его на пол, потащила за спинку дивана. Женщине показалось, что она вернулась на поле боя, и мозг мгновенно перестроился, Ксения, оттащив подопечного в безопасную нишу коридора, на четвереньках пересекла гудящее от выстрелов пространство комнаты и подхватила мужчину, срубленного пулей. Она быстро проверила пульс, подхватила его под мышки, перекатилась на спину и, отталкиваясь ногами, поволокла его в убежище. Ксения действовала без раздумий, на автомате и сейчас ей было всё равно, кого она вытаскивает с поля боя, Ксения никогда не судила пациентов, у неё была другая работа, и она привыкла делать её хорошо, она просто привыкла спасать жизни. Во дворе послышался визг покрышек, громкие крики, потом снова обрушилась лавина выстрелов и вскоре всё стихло, но Ксения этого не услышала, она бешено мотала бинты, останавливала кровь, рвала упаковки со шприцами и вскрывала ампулы, для неё эта битва ещё не закончилась.

Наконец, когда последнего бойца унесли в машину, Ксения, сидевшая на полу, устало откинулась на стену, прикрыв глаза, провела рукой по лицу и чуть не закричала от боли.

– Держи, – рядом с ней послышался незнакомый голос, и Ксения увидела мужчину, протягивающего ей воду, – у тебя стекло в лице, давай помогу.

– Зеркало дайте. – зло сказала Ксения.

Она глянула в небольшой блестящий осколок, найденный на полу, увидела, что два довольно больших куска стекла впились в скулу и в лоб чуть повыше брови. Подумав секунду, Ксения аккуратно вытащила их и, сжав зубы, достала медицинский степлер для швов и быстро скрепила скобами разошедшуюся кожу.

– Мы не договаривались, что я буду участвовать в боевых действиях. – прошипела Ксения, вытирая кровь с посечённого осколками лица.

– Спасибо, ты моего племянника спасла. – сказал Малах.

– Зато вы его когда-нибудь убьёте. – рявкнула Ксения.

– Проси, что хочешь. – коротко сказал Малах. – Хочешь, мы оставим тебя в покое?

Ксения подняла на него глаза, потом в памяти ярко всплыла картинка, когда их бригаду направили в СИЗО, и она вдруг выпалила:

– Нет. Я работаю на скорой помощи, так меня не смогут заподозрить, – бешено соображая, проговорила она, – устройте так, чтобы я мужа увидела. – подняв глаза на Малаха, сказала она.

***

Настя лежала у Еремея на плече, счастливо щурилась на солнечные лучи, пробивающиеся сквозь неплотно зашторенные занавески, и понимала, что ей впервые хорошо за этот страшный и длинный год ожидания.

– Что будет теперь? – вдруг сама того не ожидая, спросила Настя.

Ей не хотелось задавать этот вопрос, потому что она отчаянно не хотела слышать ответ, ведь не может же Еремей теперь до скончания веков прятаться по чужим дачам, да и не в его характере это было.

– Теперь, – Еремей погладил её по голове и помолчав добавил, – теперь я хочу, чтобы ты отдала мне то, что я тебе тогда оставил, пока я разбираюсь что к чему. Я тебе сниму какой-нибудь дом, подальше от города. Точнее, снимешь сама, чтобы никто не знал и позвонишь мне примерно через полгода.

Девушке показалось, что она окаменела внутри, а лазурь неба треснула посередине, и оттуда созвучно с Настей безмолвно заплакал дождь.

– Нет. – твёрдо сказала она. – Нет. Я больше не буду ждать и прятаться. Давай я отдам тебе твою вещь, и больше мы никогда не увидимся, раз я тебе мешаю. – глухо сказала она.

– Милая, ты моё слабое место. Ты и мой сын. Но он сейчас в полной безопасности, а ты рядом со мной, значит, доступная цель для моих врагов. – устало сказал Еремей.

Настя села на кровати, подхватила висевшую на спинке стула футболку и надев её, обернулась к мужчине.

– Я весь прошедший год жила только тем, что встречу тебя снова. – медленно проговорила она. – Ещё тогда, когда я бежала через лес, спасаясь от преследователей, когда не было денег даже на еду и хоть какой-то хостел, когда я вынуждена была жить под одной крышей с женщиной, чью квартиру отжали твои молодцы, ещё тогда я решила, что дождусь тебя и после не оставлю, как бы сложно не было. – Настя натянула джинсы и подошла к двери на кухню. – Я пойду поесть приготовлю, а ты, пожалуйста, подумай, стоит ли всё это того, чтобы мы остались вместе. Если нет, то я отдам твою вещь и просто уйду.

Разогревая сковороду, Настя достала из холодильника вчерашние котлеты, поставила на плиту кастрюлю с водой, повернулась, чтобы взять нож, и чуть не споткнулась о тихо подошедшего Еремея.

– Настюш, я тебе всё расскажу, а ты дальше сама решишь, останешься ты или нет. – отламывая кусок холодной котлеты, сказала мужчина. – Я приму любое твоё решение.

– Спасибо.

– Ты помнишь, я тебя знакомил с Оксаной Игоревной.

– Да, она, по-моему, с братом была, кажется, – солгала Настя, прекрасно помня ту встречу.

– Он её муж, а не брат, как она всем втирает. В своё время Оксана работала в колонии инспектором, и туда попал Костя. Он со своими подельниками, – Еремей задумался, – нет, не так, его взяли на роль мальчишки на побегушках в одно очень крупное дело, которое вроде выгорело, но потом всех взяли. Там был крупный разбой с несколькими жертвами, а также сговор, короче много они себе статей понахватали. – Еремей помолчал. – Так вот, Косте категорически повезло, у него одного осела вся добыча, а доказан по нему был только один эпизод, который потянул всего на пять лет.

– И что? – не совсем понимая к чему ведёт Еремей, спросила девушка.

– А дальше случилось следующее. Оксана Игоревна, как человек, живущий с полным отсутствием моральных принципов, прекрасно пользовалась своим служебным положением и, как бы так сказать, – Еремей задумался, – устроила себе гарем из молодых людей, отбывающих наказание. Костя, видимо, ей как-то по-особенному зашёл: ребята рассказывали, что она с него глаз не сводила, а потом, разузнав всё по нему, решила, что это её джекпот. Короче, через полгода Костя вышел по УДО, Оксана уволилась, и они тайно поженились. Не знаю, почему уж она всем рассказывает, что он её брат и вообще зачем они придерживаются такой легенды, но после того как Оксана прибрала себе и Костю, и большой куш, она въехала в столицу на упряжке, запряжённой нездоровыми амбициями, жаждой власти и наживы. Я, конечно, сам не святой, но по сравнению с Оксаной я мелко плаваю в выборе методов воздействия на массы. Оксана потихоньку пробиралась наверх, заключала всё более крупные сделки, а потом решила, что я ей сильно мешаю, но у меня к тому времени на неё был собран компромат. Причём убойный! Начиная от должностных