— А Солнце-то продолжает светить, — сообщил нам Один очевидную вещь. — Я-то думал, что ты специально объявил Сосуд фальшивым, — обратился он к рыжему демону, — а оно вот как получается. Значит Та, что прошла по Пути, нас обманула? Она сама несёт Сосуд к подножию престола Того, чьё имя нельзя называть.

— Да конечно, наврала! — Воскликнул Локи. — Я вообще удивлён, что ты попался на этот розыгрыш! Ты, который многие века был свидетелем моих шуток! Убей уже этого никчёмного смертного, а его сумочку можешь взять себе, или подарить мне, как трофей! Я же заслужил награду?

— Заслужил, — раздался голос, от которого вздрогнул не только я, но и великан, чуть не выронивший своё копьё, а Локи присел на вмиг ослабевших ногах, и принялся кланяться, бормоча что-то о приказе сверху, своих переживаниях, и о своём полном неучастии в афёре по моему снятию с Пути!

Настя появилась, как всегда вовремя, и как всегда, неожиданно. Один впал в ступор, а далёкие удары тяжёлого молота о горы прекратились. Рыжий демон раз в пять уменьшился в размерах, и по-детски хныкал.

— Как же я за тебя переживала! — Произнесла Настя, обнимая меня. — Ведь я не услышала твоего последнего желания! Ну, зачем ты так со мною обошёлся?

Ей казалось, что вот так вот просто она сможет смягчить меня. Смягчить после того, как обманула и использовала. Спасибо ей, конечно, что пришла на помощь, которая не потребовалась бы, не стань я подсадной уткой в её планах!

— Ну-ну, — кивнула вдруг Настя, — если ты не знал, то я умею читать мысли смертных. — Тут я вспомнил, что забыл вернуть блок против чтения мыслей на место. — И твои мысли мне хочется взять, окунуть в бетон и утопить в ближайшем водоёме! Вот с чего ты взял, что Сосуд не действует?

Один открыл, было, рот, но его перебил сжавшийся до размера макаки Локи.

— Но солнце-то не погасло! Тот, чьё имя нельзя произносить, повелел нам, о, Великая! До этого мы и сами сомневались!

Моя супруга вытянула руку и указала на рыжего пальцем, от чего тот вдруг поднялся в воздух, а потом с силой шлёпнулся оземь, затем вновь взлетел, но уже выше, и, падая в этот раз, чуть не уселся задом на копьё великана. И только в последний момент траектория его падения отклонилась чуть в сторону, и он снова с грохотом обрушился на Путь.

— А я могу поступить с тобой и иначе! — как-то совершенно обыденно произнесла моя жена. — Ты теперь не желаешь рассказать моему мужу секрет своей диверсии? Той, которая с Солнцем.

На бедного бога было неприятно смотреть, однако, и в своей слабости он оставался богом.

— Я подчиняюсь только твоему отцу, о, Великая! — Прохрипел он. — Из моих уст твой фаворит никогда ничего не узнает!

Речь, по всей видимости, шла обо мне, но уже через секунду спросить мне стало некого, ибо Настя, недовольно скрипнув зубами, выдула изо рта некую субстанцию, наподобие жвачного пузыря страшного объёма, которая поглотила рыжего Локи, и растворила его, кричащего от боли.

— Давно хотела это сделать, — пожала она плечами, — такой был доставала, специалист по зловредным розыгрышам и недобрым шуткам. Теперь малость почешется, наращивая новую кожу. Однако, в красноречии ему не откажешь.

— Ты убила его? — ужаснулся я. — Я не подписывался на убийства!

— Могла бы, — ответила Настя, — но тут не его воля, а Того, чьё имя нельзя произносить! А вот ему я скоро кое-что объясню!

Нет, решил я, сначала ты объяснишь всё мне, а иначе я и шагу не ступлю далее! Сами деритесь, сами всё решайте, а я в стороне подожду. Постою, подумаю. А если я так важен для вас, то уговаривайте, если сможете. А то нашли дурака и соревнуетесь перед ним в искусности своих фокусов.

— Дорогой, — улыбнулась мне Настя, — ты иногда такой упрямый! Упрямый и невнимательный! Хотя даже у вас про это пошлые фильмы снимают.

— Да о чём ты? — не выдержал я. — Почему не сработал портфель? Почему за мною охотится твой отец? Да кто ты сама такая? — Меня понесло. В такие мгновения моей жизни, меня не интересовали ответы, но, однако, в этот раз их пришлось выслушать.

— Умолкни, и слушай, — объявила моя жена. — Весь этот мир держится на четырёх столпах! На четырёх первородных стихиях: воде, земле, огне и воздухе. Их первородность победить нельзя, ибо тогда рухнет весь этот мир и обратится в Хаос. Солнце — это огонь, рождающий жизнь. Ты не мог погасить его даже с помощью Сосуда. Локи просто использовал твоё невежество!

— Он желал завладеть портфелем? — ужаснулся я.

— Других достойных похищения предметов я тут не наблюдаю! — заулыбалась Настя. — Но теперь, нам осталось всего два шага до победы. Да и домой пора. Ты готов?

Нет, я был не готов. Я хотел полной правды о том, зачем и куда мы идём. Я и представить не мог, что было в состоянии заставить меня принимать участие в этом спектакле дальше. Однако кое что я упустил, а Настя не преминула мне напомнить слова Перуна о том, что возврата по Пути для вступившего на него не существует. Чёрт бы побрал все эти правила давно забытых богов.

А дальше действительно стало легче. Великан Один безропотно уступил нам дорогу, с завистью, как мне показалось, покосившись на меня. Его тяжёлые вздохи мы ещё долго слышали за спиной. Локи исчез залечивать раны и на Пути нам больше не встречался. А Тора мы и вовсе, так и не увидели — получивший весть о нашем шествии, он благоразумно сам решил дать нам беспрепятственно двигаться к подножию престола Того, чьё имя нельзя произносить.

У очередных Врат я остановился.

— Ты опять меня покинешь? — спросил я свою благоверную. — Мне опять одному пробиваться сквозь дебри каких-нибудь в этот раз папуасских богов? Или теперь я предстану перед многочисленными африканскими идолами?

В ответ Настя обняла меня так крепко, что я, хотя и знал теперь, что обнимаем Великой богиней, не смог сдержать естественную реакцию своего мужского организма на близость шикарного женского тела.

— Ого! — восхитилась она. — И ты ещё спрашиваешь — брошу ли я тебя? Нет, дальше мы пойдём вдвоём. Тут уже совсем близко, да и отец понял, что нас остановить не удастся, и готовит оборону непосредственно у своих стоп!

Вот это меня порадовало, даже не смотря на упоминание об обороне возле стоп. По крайней мере, я теперь не стану предоставлен сам себе. В присутствии такой жены я готов был забыть обо всех чудачествах этого мира.

Но что-то продолжало терзать мою совесть. Я мучился, пока не вспомнил. А, как вспомнил, так и встал, словно вкопанный.

— Ну, что ещё? — вздохнула Настя.

— Кассандра, — произнёс я.

— Что Кассандра? — не поняла она.

— Она же тебя предала, — медленно произнёс я, — но ты сильнее её! Как ты с ней поступила? Убила? Уничтожила? Сорвала кожу, как с того рыжего демона?

Жена никогда, сколько хватает памяти, не смотрела на меня, как на идиота, поэтому, мне трудно описать этот взгляд. Но я выдержал его, стараясь не отвести глаз и не впасть в панику.