— Ты в своём уме? — просто спросила она. — Уничтожить лучшую подругу только за то, что она поддалась воле моего венценосного папаши?

И впрямь, подумал я, как мне такое в голову-то пришло? Ведь, казалось бы, знаю свою жену, как свои пять пальцев, а позволил себе такое предположить. Да она имеет полное право за это меня теперь возненавидеть! И будет права. И как я только додумался до подобного?

— Я поступила с ней более жестоко! — прервав мои благие мысли, сообщила Настя. — Я сочетала её браком с Аполлоном на три ближайших тысячелетия! Поэтому и отсутствовала некоторое время.

— А что в этом ужасного? — не понял я.

Великая рассмеялась, как простая девчонка:

— Представь себе, что жена предвидит все твои поступки заранее, за много дней и даже месяцев, а ты — ловелас — вынужденный поддерживать своё реноме постоянными связями со всякими там нимфами!

— О, боже…, — только и смог выговорить я, лишь только осознал перспективы подобной семьи.

Однако если подумать, то наказание оказалось столь изысканным (учитывая давнюю связь и моей супруги с этим попрыгунчиком), что придраться не было причины ни к чему. Разве что, я бы срок скостил — нельзя так долго издеваться над мужчиной!

И мы двинулись дальше.

Настя оказалась права — мы нигде больше не встречали никакого сопротивления. К тому же, идя об руку со своей всемогущей, как мне теперь представлялось, супругой, я стал замечать, что периодически отвлекаюсь от Пути, рассматривая окружающие его ландшафты.

Мы шли мимо редких высоких пальм и сухой рыжей земли, покрытой мелким кустарником, преодолевали высокие горы, уворачиваясь от снежных лавин и камнепадов. Нас то жгло солнце, то морозила стужа. Боги этих мест, скорее всего, перепрофилировались в скотоводов и давно покинули насиженные веками места, или подрабатывали гидами в турфирмах, а некоторые заделались колдунами и ведьмами, благо спрос на сверхъестественное среди истерических состоятельных дам никогда не ослабевает.

Мы шли по таким местам, где реки текли вспять, а воды морей расходились. Мне даже довелось вкусить небесной манны, которую предусмотрительно зачерпнула из облака моя супруга. Сказать по чести, манная каша гораздо вкуснее. А если ещё и со сливочным маслицем да с сахарком! Бесподобно!

Вот так мы и дошли до последних врат. То, что они последние, я понял раньше, чем супруга объявила мне это. Ибо они не походили ни на одни, встреченные мною ранее.

Здесь не сплетались ветвями деревья, не упирались друг в друга многотонные камни, не били на встречу струи фонтанов и не пылал огонь. Стихии не боролись тут — они успокоились. Последние клочья тумана исчезали во тьме, усыпанной мириадами звёзд! И, чем дальше проникал мой взгляд, тем больше огоньков загоралось на небе! Если это было небо…

— Входи, — мягко коснувшись своею нежной ладонью моего плеча, предложила Настя. — Поверь мне — тебя не обидят здесь, пока я рядом.

— Ты то рядом, то нет, — обречённо вздохнул я, понимая, что обратного пути уже не существует. — Мне кланяться или как? — кто ж знает, как положено вживую встречаться со Всевышним.

— А ты расслабься, — посоветовала мне жена, — разум сам всё подскажет!

Мой портфель вдруг неожиданно решил изменить свою форму. Он раздался во всех направлениях, кожа исчезла, уступив место золотой отделке с драгоценными камнями, которые тут же до крови порезали мне руки. Исчезла пряжка и ручка. С этого момента я держал в своих окровавленных руках истинный Священный Сосуд!

— Воистину, любой смертный позавидовал бы твоей участи! — Прогремел голос Того, чьё имя нельзя произносить. — Эти капли крови, орошающие подножие моего трона, приближают тебя к смерти, но отдаляют от Хаоса! Войди же, пока в тебе ещё теплица жизненная сила, и пусть Та, что вела тебя по Пути, приблизится вместе с тобой!

Настя совершенно не по-женски пихнула меня в спину, и я буквально ввалился в логово Того, чьё имя все боялись произнести.

Было тут на редкость тепло и уютно, хотя ни источника тепла, ни предметов уюта в кромешной тьме видно не было. Я только чувствовал горячую ладошку Насти, прижимающую к невидимому подлокотнику невидимого кресла мою руку. И тепло её ладони успокаивало меня.

— Итак, — величественно, но с заметной ноткой усталости, прогремел голос, теперь уже не у меня в голове, а со всех сторон разом, — ты своего добилась — принесла Священный Сосуд прямо сюда. Возможно, ты теперь объяснишь мне, зачем это тебе было нужно?

Ладонь, ласкавшая мою руку, лишь слегка вздрогнула, после чего продолжила своё движение по моему запястью.

— Хочу заметить, папа, — прозвучал голос Насти, — что Сосуд принесла не я, а он!

Мне в полной темноте, естественно, было не видно, но почему-то казалось, что указывает она на меня. И приспичило же ей, подумал я с ужасом, вызванным осознанием тех сил, что стоят сейчас против моего существования, впутывать в свои божественные дела простого, заурядного человечишку! Для того сюда и завлекла?

— А что это меняет? — удивился божественный глас.

И то верно, согласился я, попытавшись высвободиться из своего удобного кресла. Но не смог.

— Это многое меняет, папа! — Настя явно подстраивала голос под тембр отца.

— Что именно, Немезида?

Оба резко осеклись. И хотя вокруг царила полная тьма, я ощущал их борющиеся за мою жизнь взгляды.

— Я никому не скажу, — только и смог прохрипеть я, прежде чем потерял всякую связь с действительностью.

В забытьи мне грезилось лицо жены, которое склонялось так низко, что я ощущал своими губами её губы. Её поцелуй успокаивал, дарил радость! Однако где-то в глубине сознания пульсировала новость — Немезида! Ангел возмездия! Дочь, которой боится сам отец! Крылатая богиня, способная вмиг решить судьбу не только любого смертного, но и любого из богов!

— Он у тебя припадочный? — это был первый голос, что я услышал, придя в себя.

— Не твоё дело! Ты б ему ещё всю свою сущность продемонстрировал!

Я решил пока продолжать оставаться в беспамятстве, для чего слегка постанывал и вздрагивал всеми членами.

— Оставим смертного, дочка, — как-то небрежно произнёс голос, — не ради него же ты всё это затеяла?

— А ты забери у него Сосуд, — совершенно ровным голосом предложила моя супруга. Обычно, так она говорит, когда все остальные аргументы исчерпаны, и дальше только истерика!

— А он его отдаст? — Голос переспросил так быстро, словно боялся упустить удачный момент.

Всё моё естество беззвучно кричало: да заберите, избавьте меня от этой ноши, верните мне свободу! Но Немезида ответила уклончиво:

— Не сейчас.

Ответом ей послужил тяжёлый горестный вздох отца.