забрался на верхнюю боковую полку около туалета и заснул как младенец, едва состав застучал по рельсам. За окном лесные пейзажи сменялись заснеженными равнинами, по полудню яркое весеннее солнце местами уже растопило пустынные белые поля с редкими оголенными березками до темно-коричневых проплешин, от чего сильно слепило глаза. Выспавшись, Соловьев долго всматривался в даль, вспоминая от чего и куда бежит, и, пожалуй, впервые за долгое время перестал ощущать ноющий страх внизу живота, от которого не получалось избавиться с той самой минуты, когда сын прокурора после боксерского удара упал навзничь. Не мог объяснить природу этого противного чувства, но отчетливо понимал, поскольку имя и фамилия у него отныне другие, ему нужно стать другим человеком, выдержанным, способным сдерживать свои чувства. И все же каждый раз, закрывая глаза, перед ним возникал один и тот же противный образ ненавистного отпрыска, которого он отправил на тот свет. Осознание собственной вины не покидало.

Первым испытанием в воспитании выдержки для пассажира с верхней боковой полки стал голод, от которого проснулся Соловьев на следующее утро. В вагоне головокружительно пахло едой. По соседству путешествовала семья с двумя жутко крикливыми и плохо воспитанными детками, которых заботливая мамаша то и дело пыталась накормить жареной курочкой, вареными яйцами и картошкой в мундире. Соловьев, притворяясь беззаботным и равнодушным, отвернулся к окну, но атмосфера всепоглощающего обжорства не давала сосредоточиться ни на минуту. Мысленные уговоры про воспитание самообладания и выносливости с невероятным трудом помогли отвлечься, но только на полчаса. Саша слез с полки, чувствуя, как стенки желудка прилипают друг к дружке, дождался очереди в санитарную комнату, умылся, подсчитал оставшиеся медяки и понял, что в вагон-ресторан идти нет смысла. На ближайшей станции купил две витиеватые ватрушки, умял их в одно мгновенье, однако под ложечкой по-прежнему предательски сосало. Вернувшись в вагон, пропахший чесноком и ароматной курятиной с румяной корочкой, закрыл глаза, представив маленькую комнату в доме прокурора, где он по неосторожности смертельно врезал заклятому врагу, и получилось! Получилось отключиться и забыть про голодный желудок, непроизвольно издающий неприличные булькающие звуки! Окрыленный первыми успехами, парень уставился в мелькающие пейзажи за окном, создавая при помощи богатого воображения картины счастливой жизни в далеком белорусском городе.

Вскоре в плацкартном вагоне упитанное семейство с курятиной сменил веселый бородатый мужик в шапке-ушанке с бутылкой коньяка, который тут же пригласил Соловьева составить компанию, и когда тот отказался, почти обиделся:

— Спортсмен, что ли?

— Так точно, — в очередной раз соврал парень.

— Тогда бутерброд? Мне одному не съесть.

— Не откажусь!

Рядом с поджарым загорелым бородачом стояла увесистая холщовая торба, из которой торчал лисий хвост. Парень собрался с духом и заговорил:

— Вы охотник?

— Так точно. Получил огромное удовольствие! Охотник в отпуске! Прекрасно отдохнул, поездил, пострелял. Природа, лиса, заяц, кабан, с погодой повезло. В остальной жизни я — физик. А ты — студент?

— Пока нет.

— В армии служил?

— Нет.

— Здоровьем не вышел?

— Так получилось.

— Думаешь поступать?

— Наверное…

— Правильно. Без высшего образования сейчас никуда. Только выбери по душе, чтоб только одна физика и никакой химии.

— Согласен. Скажите, в изучении космоса законы физики ученые применяют в своих исследованиях?

— О как! В точку. Конечно, как без физики. К примеру, хрономиражи…

— Что это?

— Растягивание или сжимание времени. Сегодня факт существования хрономиражей отрицать не может даже академическая наука. Объяснить их пытаются ученые при помощи законов мироздания. Мир (и человек) устроен совсем не так, как мы думаем. Чем глубже я проникался этой мыслью, чем дальше продвигался на пути раскрытия реальной картины мира, тем неуютнее мне становилось и все меньшее понимание со стороны ученых. В их глазах я выгляжу чудаком.

— Почему?

— Видишь ли, после переезда из Москвы в Минск я был избран членом-корреспондентом и назначен заведующим лабораторией Института энергетики Академии наук БССР, начал работать в Физико-техническом институте, где и сформулировал свою Общую теорию природы.

— Первый раз в жизни вижу ученого! Теплофизика, атомная энергетика, честное слово, для меня это, как космос! — завороженно слушал бородатого попутчика Саша, постепенно отвлекаясь от измотавших его нервную систему проблем.

— Основная область моих знаний — металлургия. Разрабатывая технологию отлива и обработки металлов, я пришел к ошеломляющему выводу, что главную роль в теплообменных процессах играет энергия времени.

— Это как? — не понял сути Соловьев.

— В экспериментах мне удалось доказать, что время является материальным продуктом тонких миров, — продолжил бородач, — оно существует в результате движения мельчайших частиц — хрононов. Благодаря им время застывания металла не только ускоряется, но и значительно изменяется его структура. Но главным свойством хрононов, несомненно, является способность моментально переносить информацию на любые расстояние без каких-либо потерь. В том числе из прошлого в будущее. И обратно.

— Вы про машину времени?

— Нет, это оставь фантастам. А я — ученый, академик. Абсолютно счастливый человек, потому что работу люблю, сестру люблю, охоту тоже, кстати…

— Что с лисой делать будете? — чувствуя себя профаном в области физики, чтобы продолжить разговор, сменил тему Саша.

— На воротник сестре!

— Не жалко?

— Жалко, но таков закон природы. Либо мы их, либо они нас. Животные всегда идут до конца. В отличие от нас. Это люди часто делают все кое-как.

Новый поворот

Дотошный капитан Корнеев, томленный неведомой ранее силой притяжения, несколько раз приезжал на дачу к Нелли Алексеевне, но каждый раз натыкался на невозмутимо повелительный тон ее матери:

— Нет ее.

— Когда же будет?

— Не знаю, не докладывала. А ежели нужна, повесткой вызывайте!

— Зачем же, можно просто поговорить. Неофициально, так сказать.

— Мужа в СИЗО упрятал, а теперь просто поговорить хочет, имел бы совесть! Дети остались без отца!

— Извините, хотел кое-что уточнить. Вы не правы, я же при исполнении.

— Спрашивайте! — Наталья Андреевна решительно перегородила калитку, насупив брови так неестественно и нарочито агрессивно, что капитан рассмеялся. — Что смешного?

— Уж больно вы грозная. И все-таки я спрошу. Может, вам известны точная дата и место рождения вашего зятя?

— У вас же его паспорт есть, посмотрите!

— Видите ли, мы отправили запрос в органы внутренних дел города, откуда он родом, а нам сообщили, что запись о рождении такого гражданина в ЗАГСе отсутствует.

— И вы полагаете, я — ясновидящая. Такие тайны мадридского двора мне неподвластны. Да и дочь моя на это вряд ли ответит.

— И на том благодарю, — вздохнул Корнеев и подался прочь от властной родительницы.

«И, правда, с какой стати я предался романтическим настроениям и повадился ездить к чужой жене, даже если она прехорошенькая. И тянет к ней необъяснимо…» — корил