Роне не до конца верил, что Дюбрайн в самом деле позволит ему прикоснуться к Аномалии. Зря. Он не только позволил взять ее на руки, он любезно открыл перед Роне дверь. Даже небрежным взмахом руки починил крышу таверны. Глупо заботиться о каких-то бездарных селянах, но что взять со светлых!

Аномалия в его руках мирно спала. Тощая, вся словно из острых углов, в мальчишеской одежде, чумазая и босая – сразу видно, принцесса. Но ее дар! Мертвый бы дважды удавился за такую добычу! Нет, Пауку ее показывать нельзя ни в коем случае. Сожрет, тварь ненасытная, и не подавится. Значит – спрятать. Обратно в крепость Сойки, и пусть сидит там. А потом она сама выберет его, Рональда Бастерхази. Дюбрайн сегодня неплохо подставился, позволив ей обмануться. Тоже еще, светлый принц Люкрес! Ха! Надо будет, кстати, позаботиться, чтобы девочка помнила его обман. Чтобы она все помнила. Тогда она не сможет устоять перед тем, что Роне ей предложит. Ни за что не сможет. А пока…

Пока он сдал Аномалию с рук на руки Медному, насмешливо ухмыльнулся тому в лицо – и затребовал отчета для Конвента. О, как Медному хотелось его убить! Ненависть, простая человеческая ненависть – как она прекрасна! Впрочем, сегодня доводить Медного до кипения Роне не стал, разрешив ему отчитаться утром. Сегодня, пока не кончится гроза, у него есть лучшее развлечение.

Дюбрайн. Шисово искушение. Так просто сейчас слинять, прикрыться той же ссорой с Медным и оставить за Дюбрайном должок. Напомнить о нем в самый удобный – для Роне, разумеется – момент и полюбоваться, как светлый будет бледнеть от ярости.

Просто. И правильно. Но – нет.

Глядя, как Дюбрайн втолковывает Медному что-то о необходимости докладывать Конвенту о передвижениях Аномалии до того, как ее куда-то понесет, а не после катастрофы, Роне невольно любовался острыми взблесками бело-голубой, пронизанной фиолетовыми жилками ауры. Он и с даром обращается, как со шпагой. И ведь прячет свою силу, шисов сын, больше половины прячет! Интересно, ему-то зачем? С Роне все понятно, чем сильнее темный шер, тем больше у него шансов не угодить Магбезопасности и уйти в Ургаш молодым.

Глупо было вот так раскрыться. Очень глупо. Паук бы за такую глупость переломал ему половину костей. А плевать. Дюбрайн не проболтается, ему невыгодно.

– Вы закончили, мой светлый шер? – невежливо прервал он Дюбрайна, продолжающего срывать злость на Медном.

Тот краснел, бледнел, но не смел возражать. Еще бы. Длинноухий ублюдок в гневе – ничуть не лучше Аномалии. Не повезло Медному.

– Закончили, – буркнул Дюбрайн, оборачиваясь.

– Позаботьтесь об инфанте, генерал. А нам следует немедленно составить отчет для Конвента.

Медный сжал челюсти, кивнул – и молча унес Аномалию куда-то в глубину дома. Видимо, предоставляя Роне и Дюбрайну позаботиться о своем ночлеге самостоятельно.

– Доклад, значит. – Дюбрайн криво усмехнулся, глядя Роне в глаза. – Называть ее темной слишком жестоко. И неправда.

– Не темной, а сумеречной, склонность к тьме девять десятых, – тоном заправского стряпчего уточнил Роне. – За тобой долг, мой светлый шер.

– Ладно. Тьма на восемь десятых. И я заберу ее в Магадемию. Такое… – Ублюдок глянул на дверь, за которой скрылся Медный со спящей Аномалией на руках, затем на сверкающие за окном молнии, передернул плечами и выудил из воздуха бутыль. – Такое нельзя оставлять без присмотра.

– Ладно, так и быть. Присмотрю. Долг перед отечеством требует…

– Нет уж. Без твоего присмотра она как-нибудь обойдется. – Ублюдок отхлебнул сам и протянул бутыль Роне. – Будешь?

– Буду, – кивнул Роне и тоже отхлебнул.

Горло приятно обожгло выдержанное кардалонское.

– Значит, ты не пустишь ее в Магадемию, а я не отдам ее под твою опеку.

– Пат, – довольно кивнул Роне. Его такая ситуация более чем устраивала, Дюбрайна, похоже, тоже. – Предлагаю вернуть ее до шестнадцати лет в Сойку. Ни вашим, ни нашим. А там видно будет.

– Идет. Пусть Медный отвезет ее в Сойку, а мы с тобой с рассветом обратно, в столицу.

– Не доверяешь, – хмыкнул Роне, шагая к Дюбрайну.

– Ни на ломаный динг, – в тон ему ответил ублюдок и тоже сделал шаг навстречу. – Полная взаимность, не так ли, мой темный шер?

– Полнейшая, – кивнул Роне, преодолел последний разделявший их шаг и положил руку Дюбрайну на плечо.

Светлый дар словно только и ждал прикосновения – вспыхнул, развернулся, обнял Роне ласковой прохладой… Ублюдок что-то такое сказал едкое и провокационное… и не договорил. Замолк, накрыл ладонь Роне своей.

Что ж. Пока не кончилась гроза – можно себе позволить немного… надежды?

Волшебные подарки и странные превращения

…одним из способов быстрого пополнения резерва являются эмоции. Все шеры способны воспринимать эмоции полного спектра. Темные шеры лучше усваивают более жесткие вибрации – страх, боль, горе, ненависть, а светлые – более тонкие, такие как счастье, радость, энтузиазм. При этом шеры способны как усиливать, так и поглощать чужие эмоции. Следовательно, любой шер способен и помочь, и навредить…

С. ш. Парьен, трактат «Основы эмпатии»

17 день пыльника (следующий день). Дом шера Тавоссы, близ Кардалоны

Шуалейда шера Суардис

Проснувшись, она долго не могла понять, где находится. А главное, что произошло вчера. Два шера, светлый и темный, дрались за нее, для нее, и она целовалась с ними обоими. Это же не может быть правдой? Но если это неправда – почему тогда ей так хорошо? И по телу разливается теплая, уютная нега, словно ее по-прежнему ласкают черно-белые потоки чужой, но такой родной магии… и не только потоки…

Вспомнив ощущение двух мужских тел, прижимающихся к ней, Шу залилась жаром до самых ушей. И тут же разозлилась. Вот с чего она так смущается? Подумаешь, приснилось! Она уже взрослая, ей давно уже пора что-то такое чувствовать. А светлый шер – и вовсе ее жених, его высочество Люкрес!

Ведь если он не сватал ее, то какого ширхаба приехал в захолустье под Кардалоной?!

Ох. Ширхаб подери, ведь он – здесь! Совсем рядом! А она? Она до сих пор валяется в постели, непричесанная и неумытая!

Вскочив с кровати, Шу бросилась в умывальную приводить себя в порядок, а потом… остановилась на пороге, оглядела свою комнатушку, брошенные на стул свежие бриджи, рубаху и синий офицерский френч без знаков различия.

Злые боги, ей придется показаться жениху вот в этом?! Ни одного платья с собой нет, и взять прямо сейчас негде: гостеприимная хозяйка вдвое шире Шуалейды и на голову ниже, ее платья будут болтаться, как на чучеле. Почему, почему она не слушала шеру Исельду и не училась простым бытовым заклинаниям?! Ведь тогда она могла бы сама превратить бриджи с сорочкой в платье! А теперь…