— Да, — услышала я Эвин голосок. — Кто это?

— Эвочка, это Лера, помните?

— А как же. Я же еще не выжила из ума, как считает моя сестра. Представь себе, деточка, я даже помню, что ты дружила с Ольгой до трагических событий.

— Я с ней общалась и после них, — смутилась я.

— Ну да, ну да. Но Оли нет. Вернее, она теперь живет у Руфы. Так что звони туда.

Эва тихо положила трубку.

Окончательно запутавшись в сложных родственных взаимоотношениях Шабельских, я минуту раздумывала над следующим звонком. Очень не хотелось попасть Руфине на зуб, если она не в духе.

— Здравствуйте, — тихо и вкрадчиво пролепетала я, не узнав подошедшего к телефону.

— Здравствуйте. Вам кого?

— Ольгу…

— Это же я. Лера, я тебя вроде сначала узнала, а потом…

— А я тебя нет. Очень голос изменился.

— Правда? — обрадовалась девушка. — Значит, цель достигнута. Если помнишь, у меня был очень высокий, даже писклявый тембр.

— Разве?

— Для жизни, может, и ничего, а для сцены не годится. Меня приняли, но велели поработать с голосом. Вот я уже три недели тружусь. А ты поступила в иняз?

— Я поступила, но в театральный, — победно объявила я.

— Да ну! Здорово! Ты хотела с Руфой поговорить?

— Вообще-то с тобой. Ты что делаешь в воскресенье?

— У тебя есть предложение?

— Не у меня, у Ленки… Она приглашает нас на дачу отметить поступление.

— Неужели поумнела? — холодновато спросила Ольга.

— Она очень нервничает и понимает, что не права. Но ничего с родителями сделать не могла. Сейчас все вроде бы встало на свои места. Прости ее. Мы же так дружили.

— Это и удивительно. Ну да ладно. У меня действительно хорошее настроение, а в Москве никого нет. Руфа умотала к подруге, а Маша — к сестре. Так что поехали.

Мы прихватили конфеты, печенье, страшно веселясь по любому поводу, летним солнечным утром отправились к Ленке. Когда подъехали к станции, обе вдруг замолчали и испуганно остановились на перроне, как-будто ждали кого-то. Не сговариваясь, повернули не к академическому поселку, а к полю. Мы шли молча, жевали травинки, срывали «петушков» и «курочек», рассыпали их по ветру. Наконец добрались до совхозных участков. Сиротливо озираясь, поплелись к Машиному домику. Не дойдя метров двух, услышали ворчливый старческий голос. Неужели новые хозяева? Сквозь слепящие лучи солнца попытались что-нибудь разглядеть.

— Что это такое, Маша? — внятно прозвучал голос Руфы.

— Где, Руфина Константиновна? — боязливо спросила бывшая молочница.

— Какое странное платье. И почему оно здесь, на сеновале?

— Почему странное? Оно просто старое, и его здесь кинули, как тряпку.

— А чье оно?

— Да уж и не помню. Да вам-то чего? Вы что ищете? Думаете, менты не все облазили и могли оставить что-нибудь?

— Не знаю… Мне кажется, они не очень тщательно искали.

— Даже если и так, то ведь год прошел. Что они не нашли, то соседи растащили.

— Пока я вижу, что подкинули. Ты мне не заговаривай зубы. Чье это платье?

— Не знаю! — огрызнулась Маша. — Идти надо. На даче дел много.

— Вот ты иди и делай, а я здесь еще поищу.

Женщины развернулись в нашу сторону, и мы сочли за благо быстро вылезти из-за высокой травы и поздороваться.

— Вы что здесь делаете? — испугалась Руфа, пряча пресловутое платье за спину.

— В гости приехали, — проблеяли мы.

— Руфа, ты же у подруги, ты, Маша, у сестры, — растерянно проговорила Ольга.

— Твое какое дело! — сказала с раздражением Маша. — Некогда мне с вами. Пойду делом заниматься.

Решительным широким шагом, размахивая руками, Маша направилась в поселок. Руфа, оправившись от испуга, медленно раскурила папиросу.

— Так что вас привело в это богом забытое место?

— Мы к Лене в гости приехали и решили прогуляться по знакомым местам.

— Молодцы. А теперь отправляйтесь в гости.

— Может, вас проводить? — предложила я.

— Куда? Я не тороплюсь. Мне еще надо порыться здесь.

— Что ты ищешь, Руфа? Хочешь, мы поможем, — предложила внучка.

— Вы можете только помешать. Так что свободны.

Руфа с нетерпением ждала, когда мы наконец освободим ее от своего присутствия. Пришлось попрощаться.

На дачу мы прибыли большой компашкой, собрав по дороге всех приглашенных, приехавших на разных электричках. Гикая и вереща, добрались до Ленкиного участка. Только Ольга чувствовала себя все более напряженно по мере нашего приближения. Но Леночка, не говоря ни слова и не поздоровавшись ни с кем, быстро подошла, поцеловала Ольгу. Вся компания одобрительно загудела и, подталкивая друг друга, ввалилась в калитку. Те, кто вошел первым, с диким криком вылетели обратно — за ними гордо шествовали два гуся, гогоча и щипая всех за ноги, следом, блея и угрожая маленькими рожками, трусил маленький козлик.

— Не бойтесь, они так знакомятся, потом не тронут. Это бабушка развела тут животноводческий комплекс, — смущаясь и перекрикивая всех, пояснила Леночка.

— Конечно, всего несколько синяков и вы свободны, — услышала я знакомый голос Сашечки.

— Привет, я тебе рада.

Я действительно успокоилась, почувствовала себя очень уютно, поняла, что мне придется сделать первый шаг, так как в том нашем холодном разговоре Сашка был вообще-то прав.

— Поздравляю тебя с поступлением и осуществлением заветной мечты, — не без иронии сказал он.

— Не злись, я тебе благодарна, это ведь твоя заслуга. Я знаю.

Сашка оттаял, и разговор полился легко и непринужденно, как и все события в тот замечательный вечерок.

Уже было довольно поздно, когда выдалась возможность поговорить с Леной.

— А ты-то куда поступила? Я ведь так и не знаю? — смущенно спросила я.

— Спасибо, что вспомнила. В театральный.

— То есть как? Не может быть. Ты никогда не говорила, что собираешься стать актрисой.

— А я и не собираюсь. Я поступила на постановочный. Хочу стать художницей по костюмам или модельером.

— Так мы, что, все поступили в разные театралки? — воскликнула подошедшая Ольга.

— Ну и что. Зато потом сможем работать вместе. Ольга будет играть на сцене, Ленка станет шить ей костюмы, а я буду о вас писать хвалебные статьи. Классно.

Пока мы строили далеко идущие великие планы, в гамаке раскачивались Катюша и Лида, наши дачные приятельницы, и о чем-то шептались.