…

– Я был правозащитником. Когда вы уходили в лес, когда вас ловили, избивали до черноты, пытали – я помогал вам. Как мог. Я в чем-то понимал вас… Дагестан никогда сам не определял свою судьбу. И все те болезни, какие были в России, они были и у нас вместе со своими собственными. Вы сражались против несправедливости… я тоже видел эту несправедливость, и сражался с ней, правда, по-своему. Это было не так давно – но теперь все переменилось, верно?

…

– Теперь Дагестан независим. Ты не знаешь, как теперь называется Дагестан?

…

– Исламская Республика Дагестан.

На самом деле Аслан был против и этого, он был за название «Демократическая Республика Дагестан». Другие предлагали название Исламское государство (вилайет) Дагестан. Но были и те, кто был против, потому что с таким названием не получить помощи от ЕС. А отказаться от названия «Исламское» – значит восстановить против себя религиозную часть населения и мулл, утратить часть и без того скудных инструментов контроля над ситуацией. Сошлись на «Исламская Республика Дагестан», хотя все понимали, что это оксюморон. Ислам и демократия несовместимы в принципе, потому что, как метко сказал один ближневосточный шейх, Аллаха не выбирают, Аллаху подчиняются. На родине этого шейха уже грохотала несколько лет гражданская война, унесшая к этому времени больше ста тысяч жизней…

Короче говоря, каждый видел в Дагестане свое, и это распространялось не только на название…

– Ответь мне, против кого ты воюешь? Ты воюешь против собственного народа?

И тогда задержанный заговорил, размеренно, обдуманно и страшно:

– Нет Бога кроме Аллаха, кого Аллах направил, того никто не собьет, а кого Аллах сбил, того никто не направит. Долгие столетия земли мусульман находились под властью кяфиров, но СубханАллах, куфарской и джахильской власти приходит конец по всему миру, в том числе и на моей земле. Все большее число людей из разных народов принимает веру в Аллаха, могущественного, достохвального, у которого нет сотоварища, и направляется в места, где идет джихад, ища для себя одного, победы или шахады. Мы подняли меч и не опустим его, пока не утвердим «Ла иллаха илля’Ллагъ»[28] на землях Халифата, а затем и по всему миру, не прекратим джихад, пока хоть в одном уголке мира, созданного самим Аллахом, есть место джахилии и куфару. Вилайет Дагестан избавился от власти кяфиров, но попал под власть мушриков, поклоняющихся идолам и тем самым впавших в ширк[29] и вышедшим из ислама. Несомненно, что тот, кто ведет себя недостойно, тот кяфир, и я буду сражаться с ним, пока силой, данной мне и моим братьям Аллахом, мы не очистим вилайет Дагестан от всяческих проявлений куфара и ширка и пока все жители этой земли не уверуют в одного лишь Аллаха. Уничтожать кяфиров, бидаатчиков и мушриков есть фард айн[30] любого мусульманина, и я буду это делать, пока Аллах дает мне силы. Аллаху акбар. А что касается тебя – может, ты считаешь себя мусульманином, но ваша власть есть власть т’ъагута[31], потому что вы ищете себе иных законов, кроме шариата, и значит, вы ничем не лучше русистов. Аллах яхдык[32].

Аслан встал:

– Ты не сын своего народа, не сын своего отца и не сын этой земли. Ты выродок, поднявший руку на отца, на своих братьев. Ты думаешь, что ты идешь тропой в рай, но на самом деле ты бредешь тропой, ведущей прямиком к шайтану, аузу билла мина шайтан-и-раджим. Когда-то я думал, что с вами можно договориться, но теперь вижу, что нет. С вами договориться нельзя. Аллах да помилует тебя и да направит на путь истинный.

– Ва алейкум… – ответил задержанный, не отрывая взгляда от молодого министра юстиции Дагестана.

И тебя…

На следующий день в республике началось восстание.

Сам Аслан утром пришел на работу. Примерно через час сообщили, что во время утренних намазов муллы сообщили, как власти перебили мусульман, и разъяренные вооруженные люди после намаза бросились на улицы. Аслан пытался разбираться какое-то время в том безумии, что творилось в городе. Но понял, что бесполезно. Время уже было далеко за полдень, и все было напрасно – все для себя все решили. Звонили телефоны… но на местах никого не было. Он ответил на пару звонков, а потом закрыл свой кабинет, забрав из него небольшую сумочку с личными вещами. И направился – как и все – на площадь…

Первое, что он услышал, это был автоматный треск. Строчили из автоматов, то тут, то там стреляли, непонятно в кого. Люди, не боясь, бежали к площади. Он увидел, как мимо проехал серый грязный джип «Тойота Лендкрузер», окна были опущены вниз до предела, боевики сидели в окнах и строчили в воздух из автоматов. Джип медленно двигался, люди его не боялись, то тут, то там слышались выкрики «Аллаху акбар! Аллаху акбар!»…

На площади, на прилегающих улицах – не протолкнуться от людей. Кто-то орет, кто-то режет барана, кто-то просто смотрит… не видно, чтобы кто-то оказывал сопротивление.

– Аллаху акбар!

– Аллаху акбар!

– Мухаммад расуль Аллах!

Какой-то мужик, бородатый, пахнущий потом – схватил Аслана и стиснул его в объятьях.

– Дай я тебя обниму, брат…

…

– Аллах услышал наши молитвы. Новая власть приходит, чистая, не весь это неджес! Наша власть! Народная!

…

– Хвала Аллаху, брат! Ты чего не радуешься?

– Нет, – ответил Аслан, – я рад…

Госсовет Дагестана был низложен, но оставшихся депутатов не тронули в силу уважения к возрасту. Тут же на площади избрали новый орган власти – Шуру, причем в Шуру вошли и некоторые депутаты Госсовета, это никого не смущало. В Шуру вошли представители самых разных течений ислама, на взгляд – в ней было больше представителей традиционного для Дагестана суфийского ислама. Но будь эти депутаты радикальными или умеренными, игнорировать настроения и ожидания своих митингующих на площади, вооруженных и готовых на все сторонников они не могли… Вечером этого же дня самопровозглашенная Верховная Шура народов Дагестана объявила Азербайджану джихад…