воскреснуть в его сильных, доминирующих руках. В тот миг я поняла, что мне его очень сильно не хватало. Наверное, я влюбилась. А может, зверь снова пустил в ход свои чары в виде феромонов.

Я и не думала сопротивляться. Его поцелуй… такой яркий, такой первобытный, швырнул мою душу в параллельное измерение. В рай. Где всё было такое красивое и сказочное. На миг мы просто растворились друг в друге. Забыли обо всех бедах и несчастьях, наслаждались ласками, что на несколько минут подарили нам крылья свободы и безграничное удовольствие.

Зверь поцеловал меня прямо через прутья решетки, вдавив в опору, крепко-крепко обнимал мою талию обеими ручищами, что жгли меня как оголенные провода. От этих прикосновений, от сильных толчков мокрого, горячего языка в моем рту меня подбрасывало и колотило от дрожи, а по нервам хаотичными разрядами бежал ток в тысячу вольт.

Лев терзал мои губы своими мягкими, настойчивыми губами так, что ноги превращались в бескостное желе, а внутри живота просыпался огненный цветок страсти. Раскрывал свои лепестки, возрождался из пепла и заставлял меня чувствовать сладкую вибрацию между ног. Странные ощущения. Нереально приятные! Мне хотелось большего. Хотелось ещё, ещё, ещё! Чтобы мужчина немедленно унял эту идиотскую боль внутри зудящего влагалища.

По очереди он всасывал в свой рот то верхнюю губу, то нижнюю, теребил языком нёбо, вылизывал внутреннюю поверхность щёк, полировал кончиком языка мои зубы. Ох, вот это да! Он точно зверь! Дикий дикарь! Неандерталец! Как же бессовестно он меня целовал… Ну точно как одичавшее животное.

Я понятия не имела, что такое возможно. А ещё я едва не разрядилась в собственные трусики, когда его сильные, жилистые руки властно схватили обе мои ягодицы и до синяков сдавили, заставляя меня закатить глаза, задышать в десять раз чаще, запрокинуть голову назад и… в ответ обвить его плечи своими руками, чтобы также дерзко их расцарапать. Чтобы зверь зарычал! Ух-х-х! Обожаю его рыки. Именно сейчас. Я обожаю, как он рычит и скалится, когда я царапаю ему плечи, потому что вот-вот упаду в пучину безумия спиной назад.

Я всегда стеснялась своего первого поцелуя. Боялась сделать что-то не так, но в ту секунду, когда лев набросился на мои губы, я вообще ни о чём не думала, кроме как о шоке. Это была словно какая-то «свобода слова», только в отношении поцелуя. Можно было сосать друг другу губы, кусать их, облизывать, пачкая слюной рот, щёки, шею. О-о-о! Это было и вправду какое-то сумасшедшее сумасшествие! Можно было толкаться языком друг другу в глотку, глубоко, резко, сильно! Сплетаться языками, стонать и визжать. Сегодня всё можно. Сегодня мы – звери. В животном мире нет правил. Лишь первобытная похоть, бешеная страсть, запредельное удовольствие.

К чёрту нежности, прелюдии, мораль! Сегодня мы – две зверюги. И никто не посмеет высмеять мой первый серьёзный опыт во взаимном поцелуе, тем более побрезговать тем, что я вытворяла, поддерживая игры Лигра.

Насладившись обоюдным буйством, Дастан вдруг оторвал меня от себя, немного отстранился. Держал за скулы, поглаживал их большими пальцами. А дикие глаза зверя светились от… радости. Они были переполнены любовью. По-другому и не скажешь. Я знаю этот взгляд. С таким грустным, наполненным истинной любовью взглядом говорил со мной отец, когда вспоминал мою мать. Я не помню свою маму. Она умерла, когда я только-только появилась на свет. Вот именно с таким мощнейшим теплом в радужке смотрели на меня мой лев.

Как я поняла, что это любовь? Очень просто. Глаза – зеркало души. То, что видишь в глазах, и твориться в душе их обладателя.

* * *

Я тоже пялилась на мужчину, словно находилась под гипнозом. И не дышала. Мои губы горели от поцелуев, как и щёки. На них можно было смело пожарить блины или яичницу.

– Почему не убиваешь? Ну же, – прильнув ближе к мужчине, со всхлипами прошептала в мягкие губы хищника. – Я не хочу больше жить. Сделай мне одолжение, – сглотнула, – убей.

И надо было мне вот так взять и резко всё испортить. Бессознательно я просто хотела проверить его реальное отношение ко мне. Если прогонит, если вышвырнет вон – значит да! Я таки небезразлична монстру.

После моих слов любовь в красивых глазах оборотня цвета карамели превратилась в чёрную ненависть. Зарычав, Лигр с силой оттолкнул меня от себя, а после забился в угол клетки. Сел, обхватил руками голову и принялся раскачиваться. Он выл. Громко, навзрыд. Так, что мурашки по коже накатывали беспрерывными цунами и били иголками по нервам во всем теле. От этого воя хотелось рвать на себе волосы. Лигр выл оттого, что он, будучи таким могучий, сильный, крепким, оказался немощным и бесполезным.

Мы ничего не могли сделать. Мы это прекрасно знали. Беспомощные и ничтожные. Между нами ржавая клетка. Вокруг нас – огромный забор с колючей проволокой и вооружёнными нелюдями. Нам никогда не стать свободными. Никогда не спастись. Никогда не увидеть свою семью, друзей и мир. Без насилия, жестокости, оружия и кровищи. Получив выгоду, Савински от нас избавится. Как от свидетелей или от уже ненужного мусора.

Смахнув влагу с ресниц, я встала с пола и быстро побежала к выходу. А через час меня снова притащили к Лигру. Насильно. Просто схватили за волосы и, разорвав на мне одежду, абсолютно голую бросили в клетку к зверю.

– Развлекайся, Лигр. Сегодня она твоя шлюха на вечер.

* * *

Прибежав домой, я уединилась в душе. Стояла под горячей струёй воды и дрожащими пальцами трогала свои губы, вспоминая поцелуй. О, боже! Что со мной? Этот поцелуй будто заново вдохнул в меня жизнь. От этих мыслей и ощущений бешеного языка мужчины в моём горле мои соски набухли, превратившись в твёрдые камушки, а на складках выступила влага. Запустив руку между ног, я проверила это предположение на ощупь. Да. Я была влажной и горячей там, внутри, и не понимала почему? Почему я возбудилась? Мне было хорошо. До безумия приятно сплетаться языком с языком Дастана. Он тёрся щетиной о мои щёки, а мне хотелось дрожать от наслаждения.

Не оттолкнула. Не сопротивлялась! Я тонула в нем как в бездне. Греха и порока. И мне было стыдно, что разум уступил сердцу.