А тем временем к ферме вышли Андреас и Гюнтер.

— Госпожа, мы — сотрудники Интерпола, — уверенно и бойко соврал Андреас, безбоязненно в темноте взмахнув каким-то документом. — Мы преследуем особо опасного преступника. Вы за сегодняшний день в округе никого подозрительного не замечали?

В Германии такое обращение к любому встречному сработало бы безотказно. Но это была другая страна.

— Кто вы такие, чтоб без спроса врываться на частную территорию? — Бажена пронзила визитеров столь гневным сполохом фиалковых глаз, что «интерполовцы» застыли на месте, будто напоролись на колючую проволоку.

— Госпожа хозяйка. Мы находимся при исполнении служебного долга и в соответствии с международной конвенцией имеем право вести в интересах следствия любые беседы. Но я совершенно не хочу, чтобы мы вам как-либо помешали. Пожалуйста, ответьте на наши вопросы, и мы тут же уйдем. Скажите, сегодня мимо фермы не проходил кто-нибудь посторонний? — Андреас умышленно бубнил с налетом скуки. Дескать, люди находятся при исполнении, чему и сами не шибко рады. Чем быстрее ответите на их вопросы, тем быстрее вас оставят в покое.

— Я никого не видела. Довольны? Теперь убирайтесь!

Андреас готов был голыми руками придушить эту гордячку. Но еще теплилась надежда, что хозяйка в конце концов сменит гнев на милость. Мало ли отчего она сейчас такая злая. Поэтому Андреас сменил тон на подчеркнуто вежливый.

— Простите великодушно, от вас можно позвонить? Мы заплатим, — про «мы заплатим» он ввернул с умыслом. Деньги — путь к сердцу почти каждой женщины.

— Если вы из полиции, то сможете освободить от наручников моего пса, — поколебавшись, Бажена кивнула в сторону сарая, причем говорила это, глядя не на поздних гостей, а куда-то в сторону, и думая о чем-то своем и далеком, — Я прикажу, и Хорват, пока вы возитесь, будет вести себя смирно.

Кажется, Андреас разгадал, в чем причина демонстрируемой враждебности. Эта крестьянка не поверила на слово, что гости — из полиции, мало ли кто ночью по лесу шляется, и теперь придумала, как развеять подозрения на деле. Визитеры переглянулись и вошли в сарай. Бажена включила свет. Хорват вел себя так, будто решил, что с ним играют. Андреасу больших усилий стоило не пялиться на хозяйку, которая оказалась ужас какой аппетитной. Даже не смотря на ледяной холод в фиалковых глазах и залегшую вокруг губ категоричную складку. А Гюнтер, тот и вовсе чуть не прилип к вырезу в блузке очумевшим взором.

— Интересно, кто это приковал собаку? — прилаживаясь с ключом, невзначай спросил Андреас.

— Ребенок играл. А ключ потерял, — равнодушно солгала Бажена.

— Все, собака свободна. Вам нужны эти наручники без ключа?

— Нужны, — Бажена почти вырвала железку из руки Андреаса.

Пес с учетом интонаций хозяйки перестал вилять хвостом. И Андреас, не смотря на то, что бедро сквозь ткань брюк холодила рукоять пистолета, почувствовал себя очень неуютно. Он опять прибегнул к подчеркнутой вежливости:

— Но теперь-то можно хотя бы позвонить?

— Нет. Вы разбудите ребенка.

— Мы будем вести себя тихо-тихо.

— Нет. До свиданья, — и хозяйка фермы повернулась на каблуках к дому. Пес поплелся за ней, то и дело недобро озираясь на поздних визитеров.

— Она поняла, что мы немцы. А здесь немцев не любят, — пробурчал Гюнтер, с рожи которого никак не могло сползти масляно-мечтательное выражение.

— Толстяк, ты ничего не понял. Я узнал наручники. Наш клиент здесь побывал, и чем-то приворожил моравку.

Светит незнакомая звезда

Снова мы оторваны от дома,

Снова между нами города,

Взлетные огни аэродромов.

Здесь у нас туманы и дожди,

Здесь у нас холодные рассветы,

Здесь на неизведанном пути

Ждут замысловатые сюжеты…

«Надежда»

Стихи Н. Добронравова, музыка А. Пахмутовой.

Это была идея Витася. Особенно зверствуют погранцы на стыках таких стран, как Венгрия и Австрия, Албания и Греция. Здесь могут не только тебя проверить по компьютеру, но еще и учинить личный досмотр. Витась и предложил прибиться к нелегальным эмигрантам. За довольно большую плату тебя провезут в тесном и душном фургоне почти без остановок (разве ночью, в лесу, для справления малой нужды), сквозь все необходимые границы. Очень удобно. Надо только найти большие деньги и дилеров по эмигрантам. Дилеры подсадят на нужный маршрут. Он, Витась, знает, где этих дилеров найти.

— Европа — это как рынок в Гродно. С виду махонький, но очень проходной. Мне ли не знать, я тебя умоляю! Я по ней с девяностого болтаюсь, я здесь кругом свой, в каждой стране у меня прихвачено. Я по Европе все тупики облазил еще лучше, чем по Витебску.

Ко времени этого разговора деньги у Пепла снова завелись, правда, небольшие. Больших Витась на ферме у Бажаны так и не заработал. Чтобы понять, как такое случилось, надо отмотать катушку на самое начало и запустить ее снова с того места, когда из ночного перелеска они вышли к соседней ферме. Откуда Витась выехал уже на видавшем виды «жуке» и за околицей подобрал Пепла, которого, понятно, на показ местным жителям не водили — нечем тут было хвастаться.

— Обычное соседское дело, — объяснил Витась. — У Бажены машина сломалась, а позарез треба сгонять в город. Почему бы пану Лешеку не одолжить худший из трех автомобилей доброму соседу, который на днях помог отремонтировать Лешековский трактор. Как тебя зовут-то?

Пепел ответил с секундной заминкой, взятой на легкое размышление — есть смысл врать или нет.

— Сергеем. А тебя, слыхал, Витасем называли.

— Правильно называли. Согласно паспортной записи.

— Бритва у тебя есть, Витась? — спросил Пепел.

— Возьми в чемодане.

Бритва сумела Пепла удивить. Механическая, советская, с рельефным фонтаном «Самсон, пытающий льва» и буквами «Ленинград» на бледно-зеленом корпусе. Привет из шестидесятых годов.

— Батькина. Которую тот случайно пихнул в мамкины вещи, — пояснил Витась. — Приходится беречь — единственная память. Если не считать их курортной фотографии и пьяных мамкиных признаний.

Доставая бритву, Сергей наткнулся на потрепанный автомобильный атлас Европы с пояснениями на немецком. Отложив щетину на второе, Пепел показал Витасю карту, на которой атлас был распахнут.

— Мы где?

— На следующей странице, — скосил глаза Витась.

Пепел разлепил чем-то склеенные страницы, просыпав из атласа себе на колени хлебные крошки.

— Вот здесь, — оторвав руку от баранки «жука», белорус ткнул пухлым пальцем рядом с пунктиром железной дороги, между крохотными, как микробы, точками.