– Я хочу тебя. До смерти хочу тебя.

О Господи, да ведь она тоже безумно хочет его! Она мечтала, чтобы его обнаженное тело так же крепко прижималось к ее нагому телу и чтобы эти драгоценные секунды счастья продолжались вечно.

Пейдж чувствовала, что ей не хватает дыхания. Его руки все так же скользили по ее телу, меняя ритм движения и силу прикосновений. Ее голова приятно кружилась, а тело было готово петь от любви. Она уже смутно помнила, что существуют тысячи причин не делать того, что она делает, но в данный момент она была не способна припомнить хотя бы одну. Единственное, что Пейдж четко осознавала в эти минуты, – это безумное страстное желание слиться с ним, чтобы он проник в нее с такой силой, от которой можно умереть.

Поцелуй вдруг прекратился – так же неожиданно, как и начался. Росс застонал и выпрямился.

– О Боже, Пейдж, ты даже не знаешь, что делаешь со мной!

Пейдж также поднялась и на заплетающихся ногах попыталась сделать несколько шагов, но, покачнувшись, остановилась. Росс еле успел схватить ее за руки, чтобы не дать упасть. Или же для того, чтобы не потерять равновесие самому. Пейдж набрала полную грудь воздуха и задержала дыхание.

У Росса был такой вид, будто он, как и Пейдж, разочарован происшедшим. Губы крепко сжаты, на скуле подергивается мускул. В дымчатых глазах, – смешанное выражение похоти и сожаления.

– Что-то не так? – спросила Пейдж. Собственный голос показался ей каким-то чужим.

Росс прочистил горло и нервно сглотнул.

– Меньше чем через час сюда придут брать анализы.

– Что? Когда?

– Меньше чем через час, – повторил он, как будто сама эта фраза могла все объяснить.

Пейдж в отчаянии посмотрела на него, чувствуя, что се тело охватывает праведный гнев.

– Что же ты предлагаешь? Твои соображения?

– Мои соображения состоят в том, что времени у нас не остается, – ответил Росс, удивленно посмотрев на нее.

– Не остается времени? – переспросила она. – Разве часа мало?

– Послушайте, леди, когда мы с вами будем аниматься любовью в первый раз, это будет, черт побери, продолжаться бездну времени, гораздо дольше одного часа!

Пришел ее черед удивленно посмотреть на него. В том, что сказал Росс, прозвучало несколько раз кое-что такое, над чем следовало поразмыслить. Например, он сказал «когда», вместо того чтобы употребить слово «если», как будто их поцелуй обязательно предполагал, что за ним неизбежно последует нечто другое и что это всего лишь вопрос времени.

Ну а если говорить о продолжительности, то разве мыслимо заниматься любовью так долго? Вспоминая свой не слишком богатый любовный опыт, Пейдж не могла припомнить, чтобы занятие любовью продолжалось дольше десяти, ну, в крайнем случае пятнадцати минут.

Что можно придумать такого, чтобы оно могло значительно превысить эти границы? Да и как вообще можно остаться в живых, столь долго сохраняя любовный пыл и энергию?

Ей ужасно хотелось спросить об этом Росса. Но Пейдж боялась, вдруг он примет ее за наивную простушку, дожившую до такого возраста и не знающую самых простых вещей. Он-то наверняка знал, как все это делается. По мере того, как их лихорадочный жар понемногу пошел на убыль, Пейдж пришла к выводу, что варианты, которые она мысленно перебрала, были просто заурядным любопытством. А зуд, который испытывает все ее тело, просто побочный продукт этого любопытства.

Да, именно так.

Пейдж убрала упавшие на глаза волосы.

– А кроме того, – она попыталась как можно небрежнее пожать плечами, – у нас ведь нет противозачаточных средств.

– Для того чтобы заниматься тем, что я имею в виду, они нам не понадобятся.

Пейдж снова удивленно уставилась на него.

– В течение часа?

– Намного дольше, чем один час, – сказал Росс и подмигнул.

Воображение увлекло ее в такие недосягаемые дали, что она не сразу поняла, что телефон звонит вот уже сколько-то там секунд. Фактически для этого понадобились улыбка Росса и взмах его руки перед ее лицом. Кроме того, второй рукой он указал на телефон на прикроватном стблике. Пейдж помотала головой, пытаясь вытряхнуть из головы в изобилии скопившиеся там к этому моменту эротические мысли, после чего приблизилась к телефону.

– Пейдж Харт у телефона!

Неразборчивая скороговорка на том конце провода прозвучала настолько невразумительно, что Пейдж не сразу узнала голос кузины.

– Ой, Жасмин, пожалуйста, помедленнее! Сделай глубокий вдох, а потом еще раз повтори то, что ты только что сказала.

Жасмин последовала ее совету и начала все сначала. Выслушав ее, Пейдж наконец поняла суть дела. Затем медленно приблизилась к Россу. Глаза ее зло сузились, превратившись в щелочки. О да, ей, конечно, следовало бы знать об этом! Какая же она дура!

Росс удивленно поднял брови и невольно развел руки в невинном жесте – мол, ничего не понимаю.

Когда Жасмин наконец завершила свой рассказ финальным «И что ты собираешься делать с этим?», Пейдж уже точно знала, что предпримет.

Повернувшись к Россу спиной, она произнесла:

– Не беспокойся, дорогая! Я обязательно этим займусь. Обещаю тебе. Успокойся и предоставь все мне.

После чего положила трубку и снова повернулась к негодяю, с которым ей пришлось оказаться в одной больничной палате. Ей было ужасно стыдно, что она проявила слабость и поддалась его коварным манипуляциям.

– Что случилось? – спросил Росс с прежним видом святого праведника.

– Ты самый настоящий ублюдок!

– Так все-таки что стряслось? – устало спросил Росс.

– Как будто ты не знаешь!

– Не имею ни малейшего представления, о чем ты! – Пейдж дрожащей рукой показала на телефон.

– Звонила моя двоюродная сестра Жасмин!

– Я и сам догадался.

– Карл похитил у нее Дуддла.

– Что он сделал?

– То, что ты слышал. Он украл у нее собаку.

– Не может быть!

– Вот только не надо вести себя так, как будто ты этого не знал!

– Да я ни малейшего представления не имел!

– Неужели? – Боже, а она почти отдалась этому мерзкому слизняку! – Тогда кто надоумил его оставить записку, в которой говорилось, что собственность – это девять десятых закона?

Росс сглотнул застрявший в горле комок.

– Ну, я вполне мог упомянуть что-то в этом роде, но это ни в коем случае не касалось Дуддла.

– Твой Карл дорого за это заплатит!