— Ты будешь меня учить? — вспыхнула Рич.

— Конечно, нет! — рассмеялся Рин и потянулся за вторым пирожком. — Научить невозможно. Можно только научиться. Я сам рассчитываю научиться у тебя многому. Я учиться готов. А ты… это твое дело.

— Именно так — мое дело! — щеки Рич пылали, но сквозь негодование к ней наконец стало приходить спокойствие.

Она не могла объяснить, откуда оно берется, но спокойствие спасительной прохладой сначала коснулось ее лба, затем щек, плеч, скользнуло по груди и спине и наконец проникло в сердце.

— Это магия? — гневно спросила она Рина.

— Прорицание нежности, — он пожал плечами. — Я не пытался успокоить тебя.

— Но ты ворожил надо мной! — сдвинула брови Рич.

— Нет, — улыбнулся воин. — Прорицание нежности подобно доброму взгляду. Подобно спасительной тени в жаркий день. Оно не заставляет, не обманывает и не склоняет. Оно просто есть, и все. И как ты можешь отвести взгляд, как ты можешь не прятаться в тень, так ты можешь и отринуть прорицание нежности. Ты сама заворожила себя. Я бы даже сказал, что использовала мое прорицание нежности по собственному разумению. Без спроса, кстати!

— Да? — растерялась Рич. — Тогда я вот что тебе скажу! Если бы я была твоим врагом и хотела бы тебя заворожить, лучшего мгновения, чем то, когда ты… распылял это свое прорицание нежности, я бы не нашла!

— Я рад, что ты мне не враг, — заметил Рин. — Но еще более был бы рад, если бы ты всегда оставалась чуть спокойнее, чуть сдержаннее, чуть внимательнее. Ну или почти всегда.

— Сдержаннее? — стиснула зубы Рич. — Внимательнее? А ну-ка тащи обратно тот сундук с дырой!

— Хочешь уложить сюда детские игрушки? — спросил он через минуту.

— Игрушки?! — возмутилась Рич и безжалостно вытряхнула снадобья Айры на камень. — Просто раз уж ты напомнил мне о внимательности, почему бы и вправду не обратить внимание на очевидные вещи!

— Я обнюхал и облизал этот сундук пядь за пядью! — воскликнул Рин.

— Так, может быть, следовало его просто рассмотреть? — изобразила девчонка самую язвительную улыбку и сняла с пояса жезл Ирунга. — Смотри-ка!

— Стой! — закричал Рин, но было уже поздно. Странный серый жезл вошел в отверстие в сундуке так точно, словно оно было вырезано в его размер!

— Вот! — торжествующе выпрямилась Рич.

— Никогда! — воин вытянул руку, растопырил пальцы и помотал ими перед лицом Рич точно так же, как это частенько делал Марик. — Никогда ничего не делай, не подумав! А что, если бы это была ловушка? Или наоборот, важная магия, вся сила которой рассчитана на одно совпадение жезла и сундука?

— Какая магия? — не поняла Рич. — Не было в этом сундуке никакой магии! И в жезле Ирунга нет никакой магии! Это вообще, как мне кажется, никакой не жезл. Вроде и не пустой, и силы никакой не отдает. И принять ничего в себя не может. Я вижу!

— И что ты еще видишь?

Рин аккуратно выдернул из отверстия в сундуке жезл, сдвинув брови, осмотрел его, отдал Рич.

— Я уже говорила, — она расправила плечи, уставилась на Рина, не моргая. — Ты не совсем человек! Только никак не пойму, что это значит.

— Объяснения Айры оказались недостаточными? — удивился Рин.

— Так ты слышал? — она нахмурилась. — И все-таки я не спрашиваю, что значит быть нефом. Я спрашиваю, что значит быть не совсем человеком?

— Вот твой приятель, Тир… — начал Рин.

— Он не приятель мне! — перебила Рич.

— Больше чем приятель? — Рин напряг скулы.

— Он мне как брат, понял? — Девчонка приподнялась на носках, вытянулась.

Будь ее воля, выросла бы на голову, только чтобы смотреть на этого парня сверху вниз.

— Понял, — с облегчением кивнул Рин. — Так вот он не совсем сайд и, как я понял, не совсем хенн. Ты не спрашивала его, как это, быть не совсем сайдом и не совсем хенном?

— Не спрашивала! — Рич продолжала хмуриться. — И чего спрашивать? Какая разница, все одно это у него изнутри.

— Вот и у меня изнутри, — усмехнулся Рин и добавил шепотом: — Знаешь на что это похоже? На то, словно ты уродился на ладонь выше остальных. Или многих, хотя и это не обязательно. И вот ты идешь по какому-нибудь городу и смотришь на всех сверху вниз, потому что ты выше почти каждого. А если кто равен с тобой ростом, так он почти наверняка такой же, как и ты. Знаешь, многим такого чувства хватает для счастья. Но если приглядеться, да хоть так же, как ты пригляделась к сундуку, то можно увидеть, что среди тех, кто ниже тебя ростом, многие умнее, многие богаче, многие быстрее и сильнее тебя. А некоторые так красивы, что если бы ты был женщиной, то после встречи с ним должен был бы разбить в своем доме все зеркала. Так и я.

— Разбил дома все зеркала? — спросила Рич и улыбнулась почти примирительно, — А нефки красивые?

— Теперь мне уже кажется, что нет, — сдержал улыбку Рин. — Кстати, я слышал, что этот маленький воин, Насьта, не просто не совсем человек, он вовсе не человек. Вот надо бы с ним поговорить! Может быть, подскажет мне, как это — не быть человеком? А пока… Хочешь поговорить о том, как попасть в Заповедные земли? Расскажу. Но сразу замечу, сам я этого пока еще делать не могу. Учусь только. Айра меня учит.

Айра простилась с Орой и ее семейством в нижнем городе. Обнялась с подругой, которую не видела семнадцать лет и с которой вновь расставалась после недолгого свидания, взъерошила вихры мальчишкам, расцеловала Ильку. Ора сдерживала слезы, прислушивалась к голосу Марика, который поблизости распекал за что-то стражников, а Илька словно и не собиралась плакать. Окаменела девчонка, только кусала губы, да гладила тонкими пальцами рукоять легкого бальского меча. Айра поймала упрямый взгляд, подняла брови, оглянулась на Ору, но та уже отвернулась, подставляя раскрасневшееся лицо сквозняку, что гулял между прорехами в тенте повозки.

На том и расстались.

Мечи Айры не торчали из-за плеч, а лежали в суме, плечи скрывал серый платок, лицо — кружевная вязь, так что для случайного наблюдателя из повозки, ползущей к порту и притормозившей на узкой улочке, вылезла не молодая колдунья, а усталая селянка. Куда только делась ее усталость, когда, заплатив медяк стражнику, она побежала наверх по ступеням маяка. На верхней площадке Айра остановилась, медленно обошла фонарь, потрогала потускневшие бронзовые зеркала, осмотрелась.

Скир лежал у ее ног. Отсеченные крепостной стеной слободки таяли в утреннем мареве, но улицы, дома, гавань — были как на ладони. Мгновения Айра что-то выглядывала внизу, затем сбросила на камень суму, платок, сняла с пояса жезл и, стиснув его в ладонях, выставила руки перед собой. Раздался чуть слышный треск, на каменном набалдашнике повисла капля воды, тут же обратилась льдом, за ней побежала следующая, и вскоре в руках у колдуньи образовался искрящийся посох. Она подняла его над головой, зажмурилась и вдруг прошептала короткое слово, от которого сверкающий ледяной штырь исчез, развеялся, рассыпался искрами брызг — таких мелких, что, подними разморенный светилом стражник голову, разглядел бы у оголовка маяка радугу. Но стражник клевал носом, а Айра уже спускалась вниз по ступеням, вымолвив чуть слышно только одно: