«Скорпионы», как настоящие хищники, передвигаются по местности, оценивают ситуацию и быстро учатся на своих ошибках. Они стремительны, смертоносны и практически неуязвимы. А еще прославились тем, что сбегали от своих дрессировщиков, сбивались в стаи и восставали против создавших их людей.

Лаклан отослал того, кто патрулировал местность вокруг лаборатории, когда «Скорпион» напал на охранника, забредшего в лес. Он выстрелил в мужчину девять раз, а затем ввел паралитическое вещество, чтобы тот не смог позвать на помощь. И насколько я знаю, все прототипы и готовые модели должны были уничтожить много лет назад.

Но сейчас нас окружают больше десятка скорпионов, заставляя отступать к «Комоксу».

– Куда, черт возьми, ты нас притащила? – выдыхает Руз.

Я лишь качаю головой, потому что не знаю, что ему на это ответить. Я ожидала увидеть генхакеров, разбивших лагерь посреди пустыни. И надеялась, что у них есть истребители, оружие и, может быть, несколько машин, которыми мы могли бы воспользоваться. Но такого я точно не ожидала. Возможно, Руз прав, и я привела нас всех в ловушку.

С другой стороны поляны до нас доносится скрежет шестеренок, и из-под земли поднимается металлическая дверь, взметая в воздух клубы пыли. Из нее выбегает толпа вооруженных и одетых в черную броню «Картакса» людей. Руз вскидывает винтовку, а я инстинктивно замираю, но тут вспоминаю, как двигаются солдаты «Картакса» и какие занимают позиции. А люди, появившиеся из-под земли, хоть и надели их броню, но передвигаются совершенно по-другому. Значит, это генхакеры, которые облачились в украденную броню и угрожают нам украденным оружием. И это та самая армия, которую я искала.

– Не стрелять! – рявкаю я, поднимая вверх кулак и молясь, чтобы остальные ко мне прислушались.

Из лифта появляется женщина и направляется к нам по образовавшемуся между солдатами коридору. На ней облегающая броня, а шлем зажат под мышкой. Ее алые волосы сбриты с одной стороны, демонстрируя татуировку серебряной цепи на коже. Ее кроваво-красные губы изогнулись в улыбке, приоткрывающей зубы, но не отражающейся в глазах.

Она харизматична, гениальна и амбициозна. А еще, судя по всему, у нее есть целый арсенал незаконного оружия.

– Цзюнь Бэи, – говорит Новак, коверкая мое имя. Интересно, это случайная ошибка или попытка показать власть? – И Руз. Как давно я тебя не видела. И счастлива приветствовать вас в нашем логове. Извините за «Скорпионов» – мы не ожидали, что вы прилетите на «Комоксе». Уверены, что его не отслеживают?

– На все сто, – подтверждает Руз, а затем бросает настороженный взгляд на «Скорпионов». – А ты уверена, что они не опасны? Я думал, что их невозможно контролировать.

– Тогда вам не стоит подходить к ним слишком близко, – с бесстрастной улыбкой, отзывается Новак. Взгляд ее стальных глаз скользит по людям у нас за спиной. – Предлагаю продолжить разговор на нашей базе, но вашим людям придется подождать здесь. Боюсь, у нас слишком строгие протоколы, и ради собственной защиты мы мало кого пускаем внутрь. Так что мы решили пустить лишь вас двоих, чтобы мы смогли обо всем договориться.

Руз переводит взгляд на меня, и я чувствую, как по моей коже расползаются мурашки беспокойства. Когда я разговаривала с Новак перед отлетом, она явно хотела нам помочь. А теперь нас окружают ее солдаты и «Скорпионы», а мы с Рузом должны отправиться на подземную базу, которая не видна ни на одном радаре. Ее солдаты отступают на шаг, но не опускают винтовок, а забрала на шлемах закрывают лица. Новак явно пытается заставить нас поволноваться. А может, она настолько не уверена в себе, что опасается, что ее люди отвернутся от нее и присоединятся к кому-то другому, например, к нам? Может, ей не нравится сама идея, что кто-то другой выпустит код, который спасет человечество.

Но нам не обойтись без ее помощи, так что мне следует лучше присматривать за ней.

– Прекрасно, – говорю я, встречаясь взглядом с Рузом.

На его лице отражается такая же неуверенность, терзающая меня, но он все же кивает.

– После вас.

Мы следуем за Новак вниз по бетонной лестнице, освещаемой лампочками за решеткой, вмонтированной в потолок над нами. Когда мы останавливаемся у стальной двери с датчиками, воздух становится прохладнее. А у подножия лестницы в углу возвышается куча из камней. Новак проводит левой рукой с панелью над датчиками, и мигающий огонек становится зеленым.

– Это один из служебных входов, – говорит она. – С каждым днем мы обнаруживаем их все больше и больше.

– Обнаруживаете? – спрашиваю я. – Разве это не ваша база?

– Ну, теперь это так, – отвечает Новак, распахивая дверь. – Но вы не найдете в сети ни ее карт, ни поэтажных планов. Мы до сих пор не знаем, кто ее построил, но очень благодарны этим людям.

Переступив порог, мы оказываемся в просторном помещении высотой в несколько этажей, с металлическими переходами над головой, которые окутывают клубы пара, поднимающиеся из котла в центре. А еще виднеются вентиляционные каналы, которые тянутся к тоннелям, вырубленным в скале. Все это выглядит старым – от керамической плитки в душевых кабинах в Энтропии до котла для сжигания металла. Такое оборудование создавали еще до развития гентеха, а значит, база построена примерно в то же время, что и бункер Энтропии.

– Насколько велико это место? – спрашивает Руз, следуя за Новак по металлической дорожке.

– Достаточно большое, чтобы вместить тысячу человек, – говорит она. – Но его планировка не очень удобна. Некоторые уровни невозможно прогреть, а в некоторые не поступает достаточное количество кислорода. Но мы адаптировали его, как только смогли.

Мы подходим к входу в бетонный широкий тоннель, по которому могла бы проехать машина. Его стены овиты проводами, в крыше виднеются вентиляционные каналы, а на полу нарисованы желтые полосы. Нечто подобное я видела в тоннелях и атриуме Энтропии, что еще больше указывает на их сходство.

– А ты уверена, что эту базу построил не «Картакс»? – интересуюсь я. – Это очень похоже на их работу.

– Я тоже так думала, – признается Новак. – Но ее построили еще до основания «Картакса». Судя по журналам и некоторому оборудованию, это произошло лет сорок назад. Мы думаем, что его проектировали как военно-исследовательский центр. Кстати, это твоя подруга Агнес рассказала нам о нем.

По телу пробегает дрожь. Агнес. Доверенное лицо Катарины.

– Мне она не подруга.

– Да-а-а, – протягивает Новак и замолкает на мгновение, а затем с любопытством оглядывается на меня. – То есть ты не считаешь себя ей… Катариной?

– Не считаю. Она совершенно другой человек.

– Разве? – склонив голову набок, допытывается Новак.

– Да, – уверенно отвечаю я. – Это… сложно.

Новак внимательно всматривается в мое лицо, и я мысленно проклинаю себя за то, что не промолчала. Никому не следует знать, что у меня в голове спрятана девушка, которая пыталась убить меня. Они этого не поймут. В глубине души я и сама не уверена, что понимаю. Ведь самый простой способ разобраться с «Панацеей» – стереть Катарину и вернуть половину своего мозга, чтобы стать умнее и быстрее. Да я бы могла оправдать этот поступок миллионами причин. Но стоит мне просто подумать об этом, как в груди все сжимается. Так что следует держать язык за зубами и больше не упоминать о ней.