Фигура в тени засмеялась:

– Видел бы ты сейчас себя… Что-то с чем-то!

Голос звучал совсем иначе, чем перед этим. Люциус, прищурившись, вглядывался в темноту.

– Себастиан? – осторожно спросил он.

– А ты кого ожидал здесь встретить? – вопросом на вопрос ответила темнота – снова голосом мальчишки его возраста. – Королеву Викторию? Отец сказал, она явится только на открытие выставки.

Чиркнула керосиновая зажигалка. Люциус вначале увидел парящий в воздухе огонёк и только потом – руку, которая держала зажигалку из настоящего стерлингового серебра. Рука поднесла её к лицу. Это действительно был сын известного на весь мир путешественника. Но что это у него на глазах?

– Ты что, ослеп? – с лёгкой неприязнью спросил Люциус. Его колено всё ещё болело, и он злился на Себастиана, что тот его напугал.

– Наоборот, – ответил Себастиан. Он выступил вперёд и положил свободную руку Люциусу на плечо. – Это не что иное, как новейшее изобретение великого Харольда Кейвора. Прибор, с помощью которого можно видеть в темноте лучше, чем другие при свете.

– Серьёзно? – удивился Люциус. Это странное приспособление напоминало бесформенные громоздкие металлические очки без стёкол. Вместо них глаза Себастиана прикрывали два круглых зеркальных диска. Люциус хотел было их потрогать, но друг отпрянул.

– Но-но-но! – Себастиан предостерегающе поднял палец. – Не трогай. Это чудо техники мудрый изобретатель, который, кстати, передавал тебе большой привет, доверил исключительно мне – единственному в нашей команде, кто, по его мнению, способен справиться со сложнейшим управлением. И в этом он совершенно прав.

– М-м-м… – Люциус закатил глаза. Уголки его рта дрогнули. – Конечно-конечно. Но может, он и мне какое-нибудь чудо оставил?

Себастиан торжественно кивнул:

– О да. Просто замечательное. – Он протянул Люциусу зажигалку, горящую неровным светом. – Нравится?

В первую секунду Люциус не знал, рассмеяться ему или выругаться. Себастиан принял решение за него и громко прыснул. Люциусу ничего не оставалось, как к нему присоединиться.

– Ладно. – Себастиан снова посерьёзнел. – План таков: музей закрыли около часа назад. Я видел, как посетители, а за ними и сотрудники разошлись по домам. Только Грей до сих пор ещё в здании.

– Наверное, проворачивает свои тайные делишки, – предположил Люциус.

– Скорее всего, – согласился его друг. – Мы вместе зайдём внутрь и застанем его врасплох. Прямо сейчас. Согласен?

Люциус, стиснув зубы, кивнул:

– Я не для того улизнул с Бейкер-стрит, чтобы отступить в последний момент.

– Ну-ну.

Они крадучись спустились по лестнице к двери в подвал. Себастиан открыл её ключом и запер изнутри, едва они вошли. Подвал был таким же мрачным, как ночь по ту сторону музейных стен. Если бы не свет зажигалки, Люциус не видел бы ни зги, но и зажигалка не очень помогала. Пока они с Себастианом шли по опустевшим складам и мастерским, Люциус то и дело натыкался на деревянные ящики. В поздний час и в темноте подвал выглядел совсем иначе, чем днём. Они не рискнули включить электрические лампы: это выдало бы Грею их присутствие.

Сложно представить, что во всём большом музее, ещё несколько часов назад полном посетителей, теперь не было ни души – не считая их двоих и преступника по имени Грей. Большие ворота у главного входа снова откроются лишь утром. До тех пор непрошеным гостям из «Воронова гнезда» придётся справляться самим.

«Разве здесь не должно быть ночных сторожей? – думал Люциус. – Вот где они, спрашивается?!»

Минуты казались вечностью. Мальчики молча осторожно пробирались по обширному подвалу, заглядывали за углы и прислушивались у дверей. Музейного смотрителя и след простыл.

И вдруг раздался леденящий душу звук.

Услышав его, Люциус на секунду оцепенел, а потом сразу же задул пламя зажигалки. Только бы их не заметили! Его пробрал озноб, и он схватил Себастиана за руку.

– Слышишь? – шепнул он другу.

Себастиан остановился и нахмурился:

– М-м?

– Там. – Люциус кивнул влево, откуда доносились странные звуки: пронзительные и очень чужие. То громче, то едва различимо. Почти как жужжание какого-то гигантского насекомого. – Тише! Слышишь?

Сын путешественника прислушался. Потом кивнул.

– Музыка, – прошептал он.

Люциус недоверчиво уставился на него:

– И это ты называешь музыкой?! – Похоже было, будто сам чёрт поёт песню.

Голова Себастиана была лишь тенью во тьме, и эта тень кивнула:

– Гортанное пение. Я знаю его по нашим путешествиям. В Азии есть племена, которые очень хорошо им владеют. – Себастиан взял Люциуса за руку и повернул налево. – Идём. Я пойду впереди, так что свет тебе не понадобится. Надо выяснить, кто это поёт – ведь кроме Грея здесь никого не должно быть.

Не говоря больше ни слова, они медленно и очень осторожно прокрались по заброшенному подвальному коридору вниз, откуда доносилось странное гудение. С каждым шагом звуки становились всё громче и отчётливее. Это было не гудение, как показалось Люциусу, а в самом деле гортанное пение. Отзвуки дальних стран, экзотики и приключений. И опасности.

Люциус занервничал. Он сжал свободную руку в кулак и почти не дышал. Только бы не выдать себя! Грей пока не знает, что они здесь.

«А что мы будем делать, когда его найдём? – Мальчик вдруг осознал, что их грандиозный план не был разработан до конца. – Он ведь не отдаст нам золотой кристалл власти добровольно!»

Но возвращаться было уже поздно. Они почти у цели – и скоро, наверное, получат ответы на свои вопросы. Себастиан остановился у тяжёлой двери – Люциус видел лишь её очертания, – оттуда и доносилось дьявольское пение.

– Можешь зажечь свет, – прошептал Себастиан. – Если Грей там, то он нас не увидит.

Люциус колебался недолго. При свете серебряной керосиновой зажигалки он смог получше разглядеть дверь. Она была из ржавого металла и напоминала дверь темницы: тяжёлые шарниры, бурые пятна, погнутая ручка и многочисленные глубокие царапины чуть выше пола – как будто туда пыталось прорваться какое-то чудовище. Из-под двери пробивался тоненький лучик света – мигающий и слабый.

Себастиан посмотрел на Люциуса. Тот кивнул. Себастиан протянул руку и коснулся дверной ручки.

И в ту же секунду пение прекратилось!

Когда ужасно боишься, ты ничего не слышишь, кроме стука собственного сердца. Люциус Адлер понял это в тот момент, когда Себастиан открыл ржавую дверь. Ему казалось, будто весь мир затаил дыхание, а время остановилось. Во рту у него пересохло, он сгорал от нетерпения.

И тут ржавые шарниры заскрипели!

– Кто там? – спросил мужской голос по ту сторону двери. Голос дрожал, но тон был строгим. – Ну, погодите!