Его друг кивнул:

– А что теперь? Кажется, мы зашли в тупик.

Люциус улыбнулся.

– Но у нас есть ещё один подозреваемый, – напомнил он. – Как там говорил мистер Холмс? «Если ты устранишь всё невозможное, то независимо от того, что останется, это будет правдой».

Себастиан понял, кого имеет в виду его друг:

– Хиддл?

– Он самый, – кивнул Люциус.

В ту ночь ему снова снилась мама. Она была в Санкт-Петербурге, чтобы выступить там с представлением. Но она заблудилась в кажущихся безлюдными улицах и переулках города. Уже стемнело, а она всё ещё плутала, тщетно пытаясь найти театр. Люциус тоже был в этом сне, и он знал дорогу, которую не могла найти его мама. Но Ирэн Адлер не видела сына. Не слышала, как он подсказывает ей направление. Не чувствовала, как он берёт её за руку, чтобы помочь.

Спящий Люциус услышал, как говорит маме во сне: «Сюда, мама. Ты идёшь не в том направлении. Неужели ты этого не замечаешь? Твоя публика ждёт на другом конце города».

Но Ирэн не реагировала. Для неё его просто не существовало.

Зато здесь был Иероним Хиддл. Ирэн как раз проходила по узенькой затрапезной улочке – повсюду мокрая от дождя булыжная мостовая, неясные тени, – как вдруг в конце улицы появился загадочный коллекционер. Хиддл был в широком чёрном пальто и цилиндре.

Люциус испугался: «Нет!» Он догадывался, что сейчас произойдёт, но, когда его опасения сбылись, всё равно с трудом мог в это поверить.

Хиддл, широко расставив ноги, преградил Ирэн путь. Он улыбался ей, но не говорил ни слова. Его правая рука в перчатке медленно скользнула в карман пальто.

«Нет! – повторил Люциус во сне. – Пожалуйста. Мама, нам нужно бежать отсюда. Скорее!»

Но мама по-прежнему его не замечала. Даже наоборот – она явно обрадовалась обществу Хиддла. Люциус в отчаянии тянул её за руку – всё напрасно. Потом он посмотрел на Хиддла.

Мужчина в длинном пальто, похоже, прекрасно знал, что мальчик здесь. Хиддл злобно ухмыльнулся и посмотрел ему в глаза – с вызовом и угрозой. Его губы шевелились. Люциус не сразу понял, что слышит его он один!

– Так задержи меня, – дразнил Хиддл мальчика. – Защити её. Что, не можешь? Может, ты всего лишь маленький беспомощный ребёнок, а?

Он вытащил руку из кармана пальто и поднял её высоко в воздух. В руке он сжимал украденный кристалл власти.

«Нет!»

Магический артефакт светился так же, как на каменной плите в Британском музее. Сверкающие лучи озарили погружённую в сумерки улочку.

И Ирэн шла прямо к нему.

Люциус загородил собой мать. Он расставил руки, чтобы задержать её, и закрыл глаза от света злого волшебства, который становился всё ярче.

И тут он почувствовал, как мама просто прошла сквозь него! Будто он воздух или призрак, давно померкшее воспоминание. Шаг за шагом Ирэн Адлер приближалась к человеку в цилиндре. К ужасному кристаллу.

Задыхаясь, Люциус в ужасе распахнул глаза. Он вдруг почувствовал, что они проиграли, что он её потеряет – прямо сейчас, и осознание этого его потрясло. Последним, что он видел, прежде чем свет магического кристалла поглотил во сне мир вокруг него, была мама: она приближается к Иерониму Хиддлу – и растворяется в огне его безжалостной магии.

И он с криком проснулся, мокрый от пота.

– Тебе уже лучше? – спросила Тео.

Настало утро, и Люциус, больше не сомкнувший этой ночью глаз, сидел в «Вороновом гнезде» в окружении друзей. Последние несколько минут он рассказывал им о своём ночном кошмаре и об их с Себастианом встрече с музейным смотрителем Греем накануне вечером. Ему показалось, что даже мисс Софи слушала его рассказ затаив дыхание.

– Немного лучше, – ответил он. – Я устал как собака и всё никак не оправлюсь от ужаса. Но я знаю, что сегодня мы наконец-то добьёмся успеха. Просто обязаны добиться!

Себастиан кивнул. Он сидел в кресле, нетерпеливо теребя один из причудливых инструментов Харольда.

– Непременно. Если мы не остановим этого Хиддла, этого не сделает никто. И чем дольше мы ждём…

– …тем больше опасность, что он пустит кристалл в ход, – закончила Тео. – Против невинных людей. – Девочка поёжилась. Она явно не могла забыть визит в музейный подвал.

– Только где его найти? – уныло спросил Харольд. Щуплый изобретатель снова стоял у верстака, на котором были беспорядочно навалены шурупы, катушки, проволока и другие предметы. Он с тревогой посмотрел на друзей. – Твой отец знает его адрес, Себастиан?

Ему ответил Джеймс. До сих пор дворецкий-автомат держался в стороне и с довольным видом молча мыл окна. Теперь он обернулся.

– Простите, мастер Харольд, – вмешался он в разговор. – Можно задать один вопрос?

Себастиан с удивлением посмотрел на него, а Харольд кивнул:

– Конечно, Джеймс.

– Я невольно подслушал ваш разговор, – извинился дворецкий, и Люциус услышал стук и шипение в его усеянном вмятинами корпусе. – Вы, случайно, не Иеронима Хиддла имеете в виду? Лондонского коллекционера?

– Держите меня семеро, – изумлённо пробормотал Себастиан.

Люциус тоже не поверил своим ушам. Джеймс знает их подозреваемого?!

Потом он понял. «Ну конечно!»

– Что вы имеете в виду? – Механический человек мотнул серебристой головой. – Зачем вас держать? И почему именно всемером?

Тео рассмеялась.

– Это просто так говорится, Джеймс, – объяснила она удивлённому дворецкому. – Поговорка, понимаешь?

– И почему ты их никак не запомнишь? – вздохнул Харольд. Он подошёл к Джеймсу, критически его разглядывая. – Твоя база данных не забывает ни одного факта, но с поговорками и шутками ты по-прежнему не в ладах.

Джеймс виновато склонил металлическую голову:

– Мне очень жаль, сэр.

– Подождите, подождите. – Люциус встал с дивана и поднял руки. Нечаянная смена темы ему не понравилась. – Я правильно тебя понял, Джеймс? Ты знаешь мистера Хиддла?

– Совершенно верно, мастер Люциус, – ответил автомат Харольда. – Его имя мне знакомо.

– Дай угадаю, – понимающе улыбнулась Тео. – Из архива мистера Холмса, да?

– Верно. – Из Джеймсовых ушей-воронок вырвались облачка пара. Ему явно нравилось поднимать детям настроение. – Как уже говорил мастер Харольд, я могу хранить очень много данных и фактов, увидев их всего однажды. Например, адрес мадам Петровска.

– Или Иеронима Хиддла, – усмехнулся Себастиан. – Харольд, дружище, твой искусственный человек – настоящее чудо техники. Даже лучше твоей зажигалки. – Несмотря на напряжённую обстановку, Люциус улыбнулся. Воспоминание о вчерашнем вечере в музее было ещё свежо.