– К сожалению, нет, – вздохнул он. – Мы с Харольдом уже который час следим за этим угрюмым мистером Греем, но пока он не совершил ничего подозрительного.

– Разве что ходит с мрачным видом и ни с кем не разговаривает, – сказал Харольд, который по-прежнему сидел запрокинув голову в небо. – И стоит кому-нибудь войти – он постоянно исчезает в каких-нибудь каморках и нишах.

– Значит, он всё-таки ведёт себя подозрительно, – подытожила Тео, с улыбкой посмотрев на Себастиана.

– Можно сказать и так, – скучающим тоном согласился Харольд.

У Себастиана лопнуло терпение.

– Слушай, чем ты там занят, а?! – напустился он на друга. – Облака считаешь, что ли?

Харольд опустил голову и посмотрел на Себастиана:

– Я занимаюсь дедукцией.

Себастиан наморщил лоб.

– Чем-чем? – переспросил он, не то смеясь, не то удивляясь.

– Де-дук-ци-ей, – терпеливо повторил Харольд. – Ты что, не слушал вчера на Бейкер-стрит? Мистер Холмс нам всё подробно объяснил. Хороший сыщик наблюдает и всё запоминает. Потом удаляется куда-нибудь в спокойное местечко и размышляет, пока не заметит связей между увиденным и услышанным. Эти размышления и называются дедукцией.

– И этим ты сейчас занимаешься? – сухо спросил Себастиан. – Ты?

Харольд поправил маленькие круглые очки.

– Кто-то из нас двоих ведь должен это делать, – усмехнулся он.

Себастиан покачал головой и тоже усмехнулся:

– Ну ты и…

– Так вы что-нибудь заметили? – допытывался Люциус. – Судя по вашему рассказу, Грей избегает людей и прячется в нишах и каморках.

– Рано делать выводы, – ответил Себастиан. – В любом случае надо продолжать слежку, пока он себя чем-нибудь не выдаст. Если наберёмся терпения, может, он даже приведёт нас к кристаллу-яйцу.

Люциус сомневался, что всё будет так просто. Проблемы так легко не решаются. И времени у них, вероятно, оставалось не так много. Если этот Грей и в самом деле собирается использовать золотой кристалл власти, чтобы навязать другим свою волю, – последствия могут быть ужасными!

– И сколько ещё ждать? – нетерпеливо спросила Тео.

– Понятия не имею. – Себастиан беспомощно пожал плечами. – Всё зависит от обстоятельств. В крайнем случае останусь здесь до поздней ночи.

У Харольда округлились глаза.

– Я не смогу, – поспешно проговорил он. – Отец велел в семь быть дома. Если я ещё хоть раз опоздаю, мне на две недели запретят работать в мастерской!

Люциус улыбнулся. Занимаясь своими машинами, Харольд забывал всё на свете. Если бы не Джеймс, который ему обо всём напоминал, он бы, пожалуй, однажды позабыл дышать.

– А вы что-нибудь разузнали? – спросил Себастиан Люциуса и Тео.

Люциус в нескольких словах рассказал друзьям о визите к мадам Петровска.

– Нужно скорее остановить этого вора! – с ужасом воскликнул Харольд.

Себастиан кивнул:

– Чего бы нам это ни стоило.

– И сколько бы времени это ни заняло, – тихо простонал Люциус. Сколько же им ещё ждать, пока музейный смотритель себя выдаст? Могут ли они вообще себе это позволить?

«Если Грей не пойдёт к золотому кристаллу, – размышлял он, – то и не сможет использовать его во вред другим, верно? А если он всё-таки пойдёт, мы тайком увяжемся за ним – и остановим его!»

Эта мысль его немного успокоила.

– Я сегодня вечером не смогу, – вздохнула Тео. – Придётся идти с отцом на какой-то армейский приём. Они просто ужасны – приходится надевать скучные платья и часами сидеть тихо, пока старики толкают речи, от которых можно уснуть. Кто-то постоянно играет на скрипке, еду подают крошечными порциями, и на вкус она как картон.

Себастиан посмотрел на Люциуса:

– А ты согласен следить ночью за мистером Греем?

– Конечно, – не раздумывая ответил Люциус.

– Я думала, миссис Хадсон тебя одного никуда не пускает? – удивилась Тео.

– Не пускает. Но то, чего она не знает, её и не касается, верно?

– Люциус, Люциус, – пробормотал Себастиан, и в глазах его мелькнули задорные искорки. – Кажется, ты, бывалый фокусник, дурно на нас влияешь.

– Кто-то ведь должен это делать, – сказал Люциус, подражая Харольду. Он прыснул, и его друзья тоже засмеялись. Они ещё продолжали смеяться, когда с неба упали первые капли.

Когда Люциус второй раз за этот день подъехал к музею, Биг-Бен, колокол в большой часовой башне у реки, пробил без пятнадцати восемь. Мальчик молча вышел из наёмного кеба и поднял воротник тёмного пальто. Было сыро и промозгло, всё ещё моросил мелкий дождь. Тротуары были залиты лужами, в которых отражался желтоватый свет газовых фонарей. На горизонте зарница отважно, но безуспешно сражалась с темнотой, которая неумолимо накрывала город. Не самый приятный вечер.

Во второй половине дня в Лондоне разразилась страшная гроза – её запах всё ещё витал в воздухе. Улицы и тротуары быстро опустели. Люди попрятались в тёплые дома. Пока Люциус ехал сюда с Бейкер-стрит, на улице ему попадались лишь отдельные фигуры, и он надеялся, что это поможет его замыслу.

– Себастиан? – прошептал он, завернув за угол и приблизившись ко входу в подвал. – Ты здесь?

Тишина. Только шлёпанье его ботинок по мокрой мостовой.

Только сейчас, вечером, Люциус заметил, как темно здесь, с обратной стороны большого здания. В пяти шагах от угла он уже с трудом мог различить собственную руку. Он пробирался вдоль шершавой внешней стены, вслушиваясь в окружающую его темноту.

– Себастиан?

Снова никакого ответа. А ведь они договорились встретиться именно здесь! Они полвечера проболтались перед музеем и внутри его, бродили по залам и коридорам просторного здания, не спуская глаз с мистера Грея. От Люциуса тоже не укрылось, как странно тот себя ведёт. Когда он думал, что за ним никто не наблюдает, то шнырял по коридорам музея быстро и незаметно, как серая мышь. Когда же ловил на себе чьи-нибудь взгляды – посетителей или коллег, – то тут же прятался в тень: похоже, старался по возможности не попадаться никому на глаза. Только вот почему?

«Потому что он что-то скрывает, – подумал Люциус. – И, кажется, я догадываюсь что». Возможно, Грей и в самом деле вор. Может, Харольд был прав в своих предположениях, которые он высказал им утром в «Вороновом гнезде».

Им ещё предстояло вывести Грея на чистую воду.

– Себастиан? – шёпотом повторил Люциус. Вдруг он ударился коленом о чугунные перила подвальной лестницы – она негромко звякнула – и выругался от боли.

– Вы звонили, мастер? – раздался справа низкий мужской голос прямо у него над ухом.

Люциус в испуге отпрянул и вскинул руки, готовый драться.