– Зря ты, Золана, меня неблагодарной считаешь, – нарушила тишину Лелана. Голос у нее стал текучим, как вода в реке, завораживал мелодичностью и низкими вибрациями. Если уж у меня сонм мурашек по спине побежал, то о мужиках говорить нечего. Шелодим вон странно заерзал, на жен виновато поглядывает. – Я согласна принести клятву. Добро не забываю. Как и зло. Я бы и так тебя не обидела. Долг жизни на мне и смерти. Но за смерть уже не расплачусь, уничтожила врага моего. Так что помогу расправиться с твоими.

Навка вскрыла запястье острым ноготком, отчего на коже проступила густая темно-синяя жидкость, вытянула руку открытой раной кверху и произнесла:

– Клянусь служить верой и правдой ведьме Золане и достойным потомкам ее. Слово!

Упс! А я что должна делать? Не ожидала, что вот так сразу все случится. Не готова я. Не знаю. А-а-а.

Шелодим, пряча лукавые огоньки в глазах, подал охотничий нож вроде того, что при побеге у Ростина умыкнула. Я машинально взяла, поморщилась. Себя резать боязно, но надо. Зажмурившись, полоснула по запястью, и сразу хлынула кровушка. Обильно так, будто важное что задела.

От меня требовалось капнуть крови на рану навки и сказать «принимаю». На этом ритуал был бы завершен. Но он с самого начала показался мне однобоким и несправедливым, потому и сделала то, что сделала. Приложила порезанное запястье к запястью подруги так, чтобы кровь смешалась, и сказала:

– Принимаю твою клятву, Лелана, и клянусь быть верным другом навке Лелане и достойным потомкам ее. Слово!

После этого на два удара сердца руки наши окутались золотистым сиянием, которое шустро втянулось в раны. Ни капли крови не пролилось на землю, ни единой царапинки не осталось в местах порезов. Только метка в виде распустившегося цветка лотоса, которая проявилась на коже в виде золотого рисунка и исчезла.

Ну что сказать? Удивила я народ. Таких изумленных лиц давно не видела. Особенно у Леланы. Та смотрела огромными, теперь уже синими глазами, хлопала ресницами. И не только. Рот периодически открывался, она силилась сказать что-то, но рот тут же захлопывался. На миг показалось, прежняя подруга вернулась. Та так же воздух глотала, когда я деревенских грабануть предложила.

– Дела-а-а, – сипло выдохнул Шелодим. – Это что же в мире делается, если люди нечисти в верности клянутся? Если б своими глазами не увидел, не поверил бы, что такое возможно. Так вы, девоньки, сестры теперь? Единокровные.

– Э-э… Да? – Теперь и я присоединилась к группе хлопающих глазками. – Ну, так это хорошо, наверное. Я и так Лелану сестрой считала, ничего же не изменилось.

Я бы, может, еще что-нибудь сказала, но не успела. Подруга как стояла, так и рухнула на землю. Плашмя. Как не убилась, не понимаю, но напугала изрядно. Вместе с топлянками кинулась к ней. Девчонки хлопотали, пытались привести в чувство, а я распереживалась и позабыла, что в таких случаях следовало делать.

– Ох! Что же я, болван трухлявый, запамятовал, ритуал-то не завершен. – Шелодим хлопнул себя по лбу. – Клятва чудна́я голову заморочила. Навке же сила жизненная нужна. Золана, ты как, собираешься сестру спасать?

– А что делать?

– Это ты у фамильяра спроси, – пробурчал лесовик, – он точно знает, что нужно, а сидит помалкивает.

– Рэн? Это что такое? – строго спросила я. Зверек вылез из-за пазухи, виновато опустил хвост, в глаза не решался посмотреть. Заметно, как ему не хотелось расставаться с силой. Но ведь надо! – Давай уже, Рэн, не разочаровывай меня.

Пушистик спрыгнул на тело навки, шустро подобрался к запястью, прокусил кожу и глотнул синей жидкости. Это надо видеть, как проказник корчил рожи и делал вид, что его тошнит. Однако никто не повелся на эту игру. Оказывается, тот еще артист. Тогда Рэн подобрался к голове Леланы, замер у лица. Губы девушки приоткрылись, будто та только и ждала этого момента. Зверек засветился весь, засиял, как будто внутри его врубили мощный прожектор, ну и потекла энергия золотистой рекой. Вот и щечки у Леланы зарозовели, как у живой, и грудная клетка ритмично задвигалась, будто она дышала. Ага, вот что все время глаз царапало! Когда подруга вышла из озера, то напоминала мертвеца, а сейчас нет. Жизнь вливалась мощным потоком и наполняла новорожденную нечисть чистой энергией этого мира.

– Пора! – Шелодим коснулся моего плеча. – Отзывай фамильяра, а не то навка досуха выпьет. Видишь, еле держится. Сам уже не в состоянии прервать контакт. Молодой еще.

– Рэн, довольно! Иди ко мне. Рэн! – Не тут-то было. Питомец хоть и слышал меня, поводя ушами на каждый вскрик, но с места не двигался. – А ну, хватит! Лелана, отпусти Рэна немедленно! – Сама не ожидала, что получится так громко и грозно, но испугалась за пушистика не на шутку.

Контакт прервался, и зверек на подогнувшихся лапах двинулся ко мне. Не смог. Зацепился за… естественные выступы на теле Леланы и упал, распластавшись меж двумя холмиками. Я подхватила Рэна на руки, прижала к себе, баюкая. Тот пошевелился, пискнул, уткнулся носом в ладонь. А после, чего уж там, вонзился зубами. Пара глотков, и он засопел. Бережно положила зверька за пазуху. Ничего, главное – жив. Отоспится, восстановится и будет лучше прежнего. Ну я так чувствовала и училась верить собственным ощущениям.

На следующее утро Шелодим с женами провожал нас в дорогу. Путь до столицы неблизкий. Так и мы не пошли бы пешком. Зачем, если под боком три навки и озерница? Те же ведьмы, только немного неживые. И тропу они открывали не через лес, а сквозь водные просторы. Не каждая нечисть таким умением обладала, только сильнейшая. И в этом нам повезло, аж четыре умелицы под рукой. Марна с Леланой полночи шушукались, делились тайнами и знаниями. Меня это не касалось, так что после плотного ужина ушла спать. Рэн под бочком, постель мягкая, травами пропахшая, воздух свежий – самое то для хорошего сна и восстановления сил.

За праздничным столом накануне девчонки отдарились подарками – за мужа благодарили и за избавление от рабства. Топляночки одежду справную поднесли – моя в битве с колдуньей в негодность пришла. Достались мне сапожки легкие, крепкие, непромокаемые, потому что из шкуры аркаты – змеи подводной – сделаны. Платье дорожное, из добротной ткани сшитое. Плащ заговоренный: ни холода в нем, ни жары не почувствуешь, грязь не пристает – встряхнул, и как новенький. Сорочка нижняя, искусной вышивкой отделанная. А уж каких там только заговоров не вплетено! И для здоровья, и от насекомых ползучих-летучих, и от дурного глаза, и от ворожбы лихой. Солина подарила. Я просто влюбилась в обновки. Как только в баньке помылись, так сразу в новое и переоделась. Ткань легкая, невесомая, к телу приятная, да еще тонким ароматом лотосов пахнущая. Прелесть исключительная. Затем навий черед одаривать настал. Килана вручила кулон с красным камешком.

– Оберег сильный, – пояснила она, – нагреется, если опасность грозить будет или яд в пище почувствует. Трижды жизнь спасет, после чего рассыплется в пыль.

– Спасибо, Килана! Девочки, от души благодарна вам. Это же все… волшебно. Работа ручная, ведовство, обережная магия.