Город как будто открывается передо мной, готовый впустить меня в себя, в самое свое сердце. Я по уши влюблена в него. Разве можно в него не влюбиться? За каждым поворотом, за каждым углом я вижу улицу еще более прекрасную, чем предыдущая, чем я могла себе вообразить, как будто весь мир вокруг – это огромная сцена с самыми великолепными декорациями, которая ожидает моего выхода. Я не чувствовала такого приятного волнения с тех пор, как танцевала, когда растворялась в танце, жила им.

С помощью телефона нахожу станцию метро «Абессэ», она находится всего в нескольких кварталах от квартиры Анселя, там пересаживаюсь на линию, которая мне нужна, и пока жду поезда, во все глаза смотрю по сторонам. Я посылаю Харлоу и Лоле фотографии всего, что меня окружает: французские рекламные плакаты, женщину на шестидюймовых шпильках, которая и без этих самых шпилек выше всех мужчин на платформе минимум на голову, прибывающий на станцию поезд, несущий горячий летний воздух и запах креозота.

Короткая пересадка на шестую линию, где находится Люксембургский сад, – и я иду за группой болтающих туристов, которые, кажется, пребывают в том же восторженном состоянии, что и я. Я была готова увидеть парк, траву, цветочки, лавочки, но оказалась совсем не готова к тому, что здесь, в самом центре многолюдного, суетливого города, будет столько свободного пространства. Я не ожидала увидеть эти широкие аллеи с ухоженными деревьями. И здесь повсюду цветочные клумбы: ряды за рядами сезонных цветов, садовые и полевые цветы, живые изгороди и композиции из цветов всех возможных расцветок и форм. Фонтаны и статуи французских королей составляют приятный контраст с зеленой листвой и отлично смотрятся на фоне стоящих в отдалении зданий, которые раньше я видела только в кино или на картинках. Любители позагорать растянулись на металлических стульях и лавочках под солнцем; дети пускают маленькие кораблики в фонтане, а величественный Люксембургский дворец с высоты молчаливо и покровительственно наблюдает за всем этим.

Я сажусь на пустую скамейку и глубоко вдыхаю свежий воздух и аромат лета. Мой желудок оживляется, чувствуя запах свежеиспеченного хлеба из ближайшей булочной, но я игнорирую его призывы, сначала нужно посмотреть, как он поведет себя после завтрака.

И тут до меня снова доходит, что я в Париже. В пяти тысячах километров от всего, что я знаю. Что это последний шанс для меня расслабиться, вздохнуть, испытать свое собственное приключение, пока я не начала учиться в институте и преодолевать ступеньки лестницы от студентки к профессионалу.

Я обхожу каждый уголок парка, бросаю монетки в фонтан и выбрасываю книгу, которую нашла на дне сумки. И в этом долгом парижском дне в моей жизни не существуют Бостон, отец и институт.

В ВОСТОРГЕ ОТ ПРОВЕДЕННОГО ДНЯ я захожу в маленький магазинчик на углу, хочу приготовить Анселю ужин. Я теперь настоящая парижская штучка, можете меня проверить. Я учусь обходить языковой барьер и обнаруживаю, что парижане совсем не так нервничают по поводу того, что я не знаю французский, как я себе представляла. Хотя, конечно, их раздражает, когда я пытаюсь что-то сказать и коверкаю язык. И все же я в состоянии объясниться, используя жесты, улыбки, невинные пожатия плечами, и сильвупле,[12] мне удается купить вино, креветки, свежую пасту и овощи.

Но когда я сажусь в скрипучий лифт и он медленно и шумно поднимает меня на седьмой этаж, нервы мои снова натягиваются как канаты. Я не знаю, чего мне ожидать. Мы продолжим с того самого места, на котором остановились в Сан-Диего? Или теперь мы начнем… эээ… встречаться? Или опыт этих первых дней моего здесь пребывания вообще лишил его желания продолжать подобные эксперименты?

Я занимаю себя готовкой, мне нравится маленькая, но уютная кухня Анселя. Включив его стереосистему, я слушаю французскую танцевальную музыку, крутясь с довольным видом по кухне. В квартире пахнет маслом, чесноком и петрушкой, когда он входит, а мое тело сразу каменеет и застывает в напряжении, когда я слышу, как он бросает ключи в вазу на столике у входа и кладет свой шлем на пол около столика.

– Эй? Привет?

– Я на кухне! – кричу я.

– Ты готовишь? – спрашивает он, выглядывая из холла. Он так хорошо выглядит, что мне хочется его съесть. – Полагаю, тебе лучше.

– Ты даже не представляешь, насколько.

– Пахнет восхитительно.

– Уже почти готово, – я пытаюсь утихомирить сердцебиение – при виде него сердце в груди бьется, как пойманная в силки птица.

Но тут на его лице появляется разочарованное выражение.

– Что такое? – Я пытаюсь проследить за его взглядом: он смотрит на сковороду – креветки с пастой и овощами.

Он слегка морщится.

– Выглядит потрясающе. Просто… – Он потирает ладонью шею сзади. – У меня аллергия на креветки.

Я издаю стон и закрываю лицо руками.

– Боже, как глупо! Прости, пожалуйста!

– Не извиняйся. – Он явно очень расстроен. – Ну откуда тебе было знать?

Вопрос этот повисает между нами, и мы смотрим друг на друга не отрываясь. То немногое, что мы знаем друг о друге, кажется сейчас просто капля в море по сравнению с тем, чего мы НЕ знаем. И я не представляю, как нам вернуться на стадию узнавания друг друга.

Он делает шаг ко мне и говорит:

– Пахнет так вкусно.

– Я хотела отблагодарить тебя. – На самом деле мне понадобится вечность, чтобы сделать это, и он отводит взгляд впервые за все время, что его знаю. – За то, что ты заботился обо мне. За то, что привез меня сюда. Пожалуйста, подожди, я приготовлю что-нибудь другое.

– Давай вместе, – предлагает он и подходит ближе. Он кладет руки мне на бедра, но это выходит у него как-то неестественно и напряженно.

– Хорошо.

Я понятия не имею, что мне делать с собственными руками. Думаю, что любая нормальная девушка в подобной ситуации обвила бы ими его шею и прижала бы его к себе, а я вместо этого неловко складываю их у себя на груди и тереблю пальцами ключицы. Свои.

Я ищу в его глазах отблеск былого озорства или лукавства, жду, что он поддразнит меня, сделает что-нибудь забавное, что-нибудь «а-ля Ансель», но он выглядит растерянным и напряженным, когда спрашивает:

– У тебя был хороший день сегодня?

Я начинаю было отвечать, но тут он опускает одну руку, лезет в свой вибрирующий карман и, нахмурившись, достает телефон.

– Мерде[13].

Это слово я знаю. Итак, он дома меньше трех минут, но я уже знаю, что он сейчас скажет.

Он смотрит на меня извиняющимся взглядом.

– Я должен вернуться на работу.