Накао развернулся и мигом очутился у стола Кувасимы.

— С вашего позволения, я задам один вопрос.

Кувасима вытаращил глаза.

— Вообще-то это нарушение правил…

Не обратив на это внимания, Накао продолжил:

— Полиция отправила поддельный протокол. Не так ли?

Кувасима оттолкнув стул, вскочил.

— Что? Неужели ты… — Его широко раскрытые глаза мгновенно налились гневом. — Вон! Я вызову охрану!

Проигнорировав и эти слова, Накао заявил:

— Кадзи Соитиро ездил в Токио. В этом нет сомнений, не так ли?

— Это неправда! Я сказал, вон! Разве не понятно?

Кувасима схватил трубку и действительно вызвал охрану.

Накао поклонился и направился к двери. Вслед ему раздался гневный голос:

— В ближайшие десять дней для «Тоё» вход закрыт!

Накао побежал по коридору и спустился по лестнице. Были слышны быстрые шаги спешащей наверх охраны.

Неслышно ступая, Накао вышел в коридор на третьем этаже. Он не просто собирался укрыться от охраны. На третьем этаже один за другим располагались кабинеты прокуроров. Кабинет прокурора Сасэ — в самом конце…

На его стук в дверь ответил тихий голос.

Сасэ в кабинете не было. С суровым видом поднялся помощник прокурора Судзуки. Накао было известно только его имя, но разговаривать с ним ни разу не приходилось.

— Вы журналист, так? Нельзя, сюда вход воспрещен.

Накао знал об этом. За исключением кабинета первого заместителя прокурора, в прокуратуре не было ни одного места, куда можно было зайти. Значительно более серьезное место, чем полиция. Здесь все были такими: начиная с руководства и вплоть до рядовых сотрудников. В этом учреждении не было ни одного человека, кто не осознавал бы того, что все здесь, вплоть до плитки на полу, люминесцентных ламп, столов, телефонов, часов и даже шариковых ручек, приобретено за деньги налогоплательщиков.

Судзуки приблизился к двери.

— Нельзя, нельзя, быстрее выходи.

— А прокурор Сасэ?

— Его нет. Быстрее.

— А где он?

— Уже ушел домой. И тебе надо быстрее уходить.

Накао был вытеснен в коридор.

Хм… довольно странно. В отношении дела Кадзи отвечавший за общение с прессой Кувасима подчеркнул, что полиция и прокуратура действуют заодно, а Сасэ, обличавший полицию за передачу подделанного протокола, быстро ушел домой.

Несостыковочка…

Подобно тому, что происходило между уголовным и административным департаментами полицейского управления, в прокуратуре, наверное, тоже какой-то разлад.

Вдруг журналиста осенило.

Когда он выдал свою сенсацию, у Кувасимы невольно вырвалось: «Неужели ты…» На этом тот прикусил язык, но то, что он дальше должен был сказать…

По всей вероятности, вот что:

«…слышал это от Сасэ?»

Заметив в конце коридора охранника, Накао быстро повернулся и направился к западной лестнице.

Накао вернулся в редакцию около шести часов.

Газета «Тоё» снимала первый и второй этажи здания, находящегося на углу квартала, где были расположены правительственные здания. Корпункт находился на первом этаже. Когда Накао вошел, то тут же увидел на кухне Курибаяси Эми. Как только их взгляды встретились, она незаметно для других подмигнула Накао. «Это же вдвое нежнее, правда?» Этот обычай появился с тех пор, как она сказала так, лежа в его объятьях.

В глубине за столами сидели главный редактор Катагири и заместитель Ситара. Катагири должен был вернуться после восьми часов вечера, но, как признавали все, включая его самого, он был трудоголиком и дела редакции не давали ему покоя. Главред решил вернуться пораньше.

И это тоже наверняка не нравилось Ситаре. Иногда он начинал спорить с Катагири.

— В любом случае мы ведь не можем поставить это главной новостью выпуска.

— Ты так думаешь? А по-моему, оживление конкурентной борьбы в торговле зимними товарами — хорошая тема, тем более что кризис продолжается так долго…

Похоже, они спорили по поводу материала, который Накао поручил написать Кодзиме.

В общей зоне было тихо. В редакции работают 13 журналистов, но, поскольку было еще довольно рано, кроме Накао, вернулись только три человека, добывавшие информацию в управлении префектуры и в мэрии.

Накао сел за стол, находившийся в углу, по диагонали от столов главного редактора и заместителя, и открыл ноутбук. Он вернулся в редакцию, чтобы написать «план».

Прокурор Сасэ, возможно, все расскажет. Накао рассчитывал на это — вернее, наполовину надеялся… Нет, не может быть половины надежды.

«По-моему, это как раз вы идете на конфликт. Подсунули подделанные показания… Хватит держать меня за дурака!»

Накао ручался в том, что днем он действительно слышал, как разъярен был Сасэ.

Сегодня вечером он поймает его, и если Сасэ подтвердит свои слова, в завтрашнем утреннем выпуске появится сенсация. Таким был расчет Накао. Но если он начнет писать материал после разговора с Сасэ, то не успеет до окончания срока подачи новостей в утренний выпуск. Поэтому Накао решил написать основную часть статьи сейчас.

Ситара никак не унимался.

— Я не знаю про других, но мы не можем поставить это главной новостью.

— Но…

— Давай поставим наверх материал об управлении префектуры. Там как раз немного говорится об уходе за стариками. Так лучше, ведь это больше похоже на наш стиль.

Как обычно, Ситара неоднократно подчеркивал «мы», то есть «свои», намекая, что есть «они», то есть «чужие»[34].

Это потому, что главный редактор Катагири относился к «наемной армии».

Катагири было 47 лет, а Ситаре только что исполнилось 40, но в «Тоё» тот работал на год больше. Это хитросплетение дало возможность Ситаре получить преимущество и усложнило взаимоотношения между ними.

Нет, на взгляд постороннего человека все было просто. Всерьез воспринимал это лишь Ситара. Что же касается Катагири, то, может быть, из-за своего великодушия или по рассеянности, но он не реагировал на постоянные язвительные выпады Ситары и вел себя так, как будто его это абсолютно не волновало.

Такое отношение Катагири вызывало у Накао сильное чувство досады. Его искренность и доброта многое значили для тех, кто работал под его началом, а указания и инструкции, касающиеся проведения интервью или написания материала, всегда были очень точны. И именно потому, что Накао относился к Катагири с большой симпатией, ему невольно хотелось сказать, чтобы он, как и полагается главному редактору, приструнил своего заместителя.