Сасэ с безумным видом злобно смотрел перед собой.

— Вы же признаете, что угрожали главе административного департамента полиции, так?

Показалось, что он вот-вот кивнет.

— Почему вы не признаете это? Странно получается, не так ли? Всего полдня назад вы так разозлились… Так будьте же честны!

Взгляд Сасэ утратил свою силу.

— Есть какая-то причина, почему вы не можете быть честным? Вы сегодня ушли с работы раньше времени, так? Почему? Что произошло у вас с Кувасимой? Или с полицейским управлением?

— Глиникский мост… Перейди…

Какие-то бессмысленные слова. Возможно, уже бесполезно… Сасэ чуть не падал на татами.

Накао схватил дрожащего прокурора за плечи и пристально посмотрел ему в глаза.

— Ответьте! Вы действительно угрожали ему, не так ли?

Сасэ устало закрыл глаза.

Кивнул.

Нет…

Сасэ уснул.

Так что же он ответил? Непонятно.

Когда Накао отпустил руки, тело Сасэ повалилось на старые газеты. Дыхание спящего разнеслось по комнате. Укрыв его, Накао вышел из квартиры.

Сорвалось…

Вытащив из кармана мобильный телефон, он набрал короткий номер редакции.

Последовавшие три дня прошли для Накао мучительно.

С кем бы он ни контачил, ему не удалось получить окончательное подтверждение, необходимое для написания материала о деле Кадзи. Каждый вечер он ездил к прокурору Сасэ, но дверь ему больше не открыли.

Тогда журналист нашел в Интернете «Глиникский мост», о котором словно в бреду произнес Сасэ. «Мост, соединяющий Берлин и Потсдам. Использовался для обмена арестованными шпионами во времена холодной войны».

Обмен арестованными шпионами… Накао заподозрил, что между полицией и прокуратурой произошла секретная сделка. Прокуратура намеревалась добиваться обвинений полиции, приславшей подделанный протокол показаний, но под давлением полицейского управления, имеющего на нее какой-то компромат, видимо, отказалась от дальнейших выяснений. Так представлял это себе Накао. Сасэ, придя днем в главное полицейское управление, угрожал Иё, а потом, уйдя с работы раньше обычного, напился и проговорился про мост. Этим все объясняется.

Однако непонятно, кто же те самые обмененные «шпионы»? С одной стороны это, конечно, Кадзи Соитиро, но кого потребовала полиция, Накао никак не мог догадаться.

Понятно было то, что завтра 13 декабря. И для Накао этот день должен был стать ужасным.

Было 5 часов утра. Дежуривший в редакции Накао пошел в туалет. Уже доставили утренний выпуск «Кэнмин таймс», и журналист, захватив его, вернулся в комнату отдыха. Открыв страницу местных новостей, он был потрясен. Это сенсация…

«Арест помощника прокурора, обвиняемого в присвоении средств…» «Присваивал штрафы, получаемые за нарушение правил дорожного движения…» «Был должен 3 миллиона…»

32-летний сотрудник районной прокуратуры, в ведомстве которой находится западная часть префектуры, будучи ответственным за взимание денег, присвоил себе приблизительно 100 штрафов, полученных за нарушение правил дорожного движения и причинение вреда здоровью на рабочем месте. Это было выявлено в результате специальной проверки, проводимой прокуратурой.

Такова была суть статьи. «Таймс» обошла их. Накао уже закрывал газету, как вдруг в глаза ему бросилась с виду незначительная строчка: «Прокуратура также обвиняет ответственного за взимание денег в краже на велодроме».

Кража на велодроме. Почему вдруг прокуратура вовлечена в проверку этого дела?

В следующую же секунду вся картинка перед ним сложилась.

Скорее всего, все обстоит таким образом. Изначально этого ответственного задержала полиция по подозрению в краже. Если злодеяние, совершенное помощником прокурора, будет разоблачено полицией, прокуратура как ведущий орган расследования потеряет лицо. Поэтому она потребовала у полицейского управления передачи ей подозреваемого. В обмен же обещала закрыть глаза на подозрение в подделке протокола показаний.

— Да как они посмели…

Накао схватил «Таймс» и швырнул на пол.

Гнев от того, что сенсационный материал вышел в другой газете, и негодование в отношении обоих органов расследования смешались, и мозг его пылал.

Нужно было позвонить редакторам. Накао быстро привел себя в порядок, покинул комнату отдыха и прошел на рабочую территорию. Уже доставили утренние выпуски «Асахи» и «Ёмиури». Резким движением он раскрыл их одну за другой.

И побледнел.

С небольшим опозданием пришла «Майнити»[38]. В этот раз Накао с трепетом листал страницы.

У него потемнело в глазах.

Она была везде. Такая же статья, как в «Таймс», была помещена на самом видном месте и в «Асахи», и в «Ёмиури», и в «Майнити».

Это провал.

В голове возникло слово, которого больше всего боятся репортеры.

Это не было сенсацией «Таймс». Это было провалом «Тоё».

Накао жадно читал статьи всех изданий.

Как он и думал, это была заметка (сообщение). На пресс-конференции, ежедневно проходящей в 16.30 в кабинете заместителя прокурора, Кувасима сообщил об этом деле. Прокуратура запретила посещение для «Тоё» в этот период. Накао не мог присутствовать на пресс-конференции, и поэтому…

Раздавшийся телефонный звонок заставил его подпрыгнуть.

— Ты что натворил?! — гневный голос Ситары оглушил его. — Какой позор! Теперь и рейтинг редакции в целом снизится… Что ты собираешься делать?

— Я очень виноват…

— Извинишься — и всё? Похоже, было ошибкой назначать старшим «наемного солдата»… Лишаю тебя должности. Хватит!

* * *

Всю первую половину дня Накао провел в редакции. На заседании редакционного совета он вынужден был объяснить подробности отсутствия сенсационной новости. Затем написал письменное объяснение, а также ту самую новость. Поскольку доступ в прокуратуру для него был закрыт, он скопировал то, что было написано в остальных изданиях.

Уже после двух часов дня Накао появился в пресс-центре полицейского управления. Перед дверью он услышал доносившийся оттуда смех. Толкнул дверь. Смех тут же смолк, и стало тихо. Татара из «Таймс» равнодушно смотрел на Накао. В его взгляде не было страха. Похоже, они уже перестали быть «боевыми соратниками».

Это действительно было упущение Накао. Закрытие доступа в прокуратуру случается нередко. Все издания по очереди сталкиваются с этим. В таких случаях обычно договариваются с приятелями-коллегами из других СМИ и просят сообщить, если что-то произойдет. Накао не побеспокоился об этом. Он был так поглощен делом Кадзи, что ни с кем не разговаривал.