А раз не попросил, то и не рассказали. На всех лицах было написано именно это.

Накао вошел в комнатку «Тоё» и опустился на стул. Он ужасно устал. В голове его звенел гневный голос Ситары.

«Наемный солдат» непременно достигает цели. Но именно потому, что он работает в два-три раза больше других, обгоняет их на два-три шага. Заурядным людям это не под силу. Не говоря уже о тех, кому пришлось пережить позор «провала».

Накао прижал руку к груди.

Его исключительная информация находится здесь.

Подделка показаний. Противостояние полиции и прокуратуры. И секретная сделка.

Игра еще не закончена.

Улики не найдены. Ни один не признаёт, что эта информация правдива.

Также неизвестно, для чего Кадзи Соитиро ездил в Кабукитё. Совершенно непонятно. Однако…

Ему хотелось написать материал.

Это единственное, что остается. С помощью этого материала вернуть доверие редакции и заставить прекратить смеяться остальных журналистов.

Сильно билось сердце.

Снаружи опять послышался смех.

Накао не двигался, но в душе у него уже что-то подымалось.

Восемь часов вечера. Накао стоял внизу на жестком, буквально ледяном бетонном полу[39] в квартире главы департамента уголовных дел.

— Будешь писать?.. — Ивамура стоял, скрестив руки, и смотрел сверху вниз на Накао. — Что будешь писать?

Накао не ответил. Он пришел не за советом и не за доказательствами. Он пришел только для того, чтобы поставить Ивамуру в известность о том, что он будет писать. Этого уже достаточно.

Накао молча поклонился и повернулся к двери.

— Подожди.

Не обращая внимания, он уже сделал шаг, но следующие слова Ивамуры заставили его остановиться.

— Из «Таймс» приходили за информацией по маньяку.

Ивамура достал из кармана блокнот и что-то записал. Затем вырвал лист, сложил вдвое и протянул Накао.

— Забудь про дело Кадзи. Взамен возьми вот это.

— Что это?..

— Имя маньяка.

— Что?

— Мы его задержали. Так получилось, что сейчас он в больнице, но его жизни ничего не угрожает. В течение двух дней выдам ордер на арест.

Накао замер на месте.

Он вспомнил лицо Сики. Это было в тот день. Хотя шло только начало десятого, Сики уже собирался домой. Сказал, что у него чуть более раннее Рождество. Также сказал, не спросит ли Накао про маньяка. Как же он не заметил? Получается, что в тот день дело маньяка-насильника подошло к своему завершению…

— «Таймс» имени не знает. Бери. И мы в расчете.

Слушая Ивамуру, Накао закрыл глаза.

Сделал глубокий выдох. Спокойный выдох. Хотя доказательств не было, он уже не сомневался, что между полицией и прокуратурой шла скрытая борьба. Однако ему было страшно. Страшно писать материал, не зная, что чувствует Кадзи Соитиро. Но теперь он освободится от этого. Ему казалось, что напряжение начинает спадать.

Он не мог найти ни одной причины отказаться от сделки.

Накао с самого начала охотился на маньяка. И этот материал будет лучшим, поскольку выйдет до ареста преступника. Он и рассчитается за свою оплошность, и сможет в полной мере взять реванш у коллег из других изданий.

Журналист смотрел на протянутую ему сложенную пополам записку. Это было очень заманчиво…

Сделав шаг навстречу Ивамуре, он перешел «Глиникский мост».

— Господин Ивамура, позвольте задать вам только один вопрос. Вы пошли на эту сделку из корпоративной солидарности или же чтобы защитить Кадзи Соитиро?

Ивамура не ответил.

Накао вышел из дома, побежал к машине, сел и достал мобильный.

К телефону подошел Катагири.

— Это Накао. В течение пятнадцати минут вышлю на почту суперсенсационный материал!

Сказав это, он повесил трубку. И только сейчас почувствовал, как взволнованно звучал его голос.

«Я жду». Даже в этом коротком ответе было слышно возбуждение Катагири. То, что теперь его ожидания будут оправданы, радовало Накао. Катагири — великодушный человек, единственный из руководства редакции, который не упрекнул сегодня Накао за его оплошность.

Журналист поставил на колени лежащий на соседнем сиденье ноутбук и нашел черновик материала о маньяке. Это не займет много времени. Достаточно лишь исправить вступительную часть, написав «Сегодня будет арестован преступник». Накао развернул записку, полученную Ивамурой.

Такано Мицугу, 29 лет, преподаватель изобразительного искусства в университете ускоренного цикла.

Через пять минут все было готово. Подключив мобильник к ноутбуку, Накао отправил материал.

Не прошло и минуты, как раздался звонок от Катагири.

— Получили? — радостно спросил Накао, но в ответ услышал подавленный голос:

— Пришли материал по делу Кадзи.

— Что?..

— То, что ты сообщил мне несколько дней назад, я передал в главную редакцию.

Вот оно что! Катагири неправильно понял его. Из-за того, что Накао шепнул ему четыре дня назад. Прежде, чем идти к Сасэ домой, он сказал, что «по делу Кадзи возможен большой улов».

— В таком случае сообщите в главную редакцию об изменениях.

Некоторое время Катагири молчал.

— Это невозможно.

Накао растерялся.

— Почему?

— Они очень заинтересовались. Освободили самый верх полосы местных новостей и ждут. Теперь я не могу сказать им, что будет другой материал.

В его голосе звучала безысходность.

Накао был в недоумении. Катагири странно ведет себя. Его щедрость не знает границ… А в главной редакции о чем думают? Они же услышали только «продолжение дела Кадзи» и «большой улов». Зачем им сразу освобождать самый верх полосы?..

И тут Накао осенило. Он все понял. Противостояние прокуратуры и полицейского управления. И Катагири, и главная редакция знают, что статья об этом. И поэтому решили поместить на самый верх.

Накао приложил телефон к уху.

— Вы ведь видели текст, не так ли?

Ответа не было. Разумеется, Катагири открыл ноутбук Накао и прочитал написанный им черновик, пока сам Накао, оставив ноутбук в редакции, ходил домой к прокурору Сасэ.