— Ну уж нет! — живо возразила худышка. — Говори сейчас, раз начала! И потом, какая мне разница, чем эта Лена занимается? Да хоть бы она наемная убийца, все равно портрет надо написать. Даже интереснее было бы. Задача художника-то какая? Не просто правильно форму головы передать, все черты лица изобразить и светотень передать. Это, знаешь ли, картинка выйдет, а не портрет. А вот характер показать в этюде — сложно. Но без характера голова живой никогда не станет! Я вот когда работаю над портретом, всегда представляю человека — чем он занимается, какой у него характер, какие увлечения… В художке, понятное дело, не станешь модель расспрашивать, поэтому приходится придумывать. Вот Ленку я представила в образе танцовщицы. Знаешь, которая в ресторане на высоких каблуках-шпильках, в огненно-красном пышном платье танго с кавалером танцует. Или восточные танцы — тоже ей подойдет, она ж такая яркая… Когда все это представишь себе, и писать интереснее, и работа только выигрывает!

— Вот и думай лучше, что она танцовщица, — буркнула блондинка. — А Васька мне совсем другое рассказывал. Про кавалеров-то оно верно, вот только не танцует с ними Ленка, а… сама понимаешь, что…

— Да ну? — изумилась худышка. — Она что — проститутка?…

— Вроде того, — презрительно отозвалась белокурая. — Только не на улице клиентов ловит, а богатых и известных художников кадрит. Раскручивает их на рестораны, дорогую выпивку, подарки, деньги из них выкачивает, а как только кого получше себе подыщет, предыдущего «жениха» бросает. Она же и на обнаженке натурщицей подрабатывает, представляешь? И, кстати сказать, с преподавателем обнаженки Ленка в любовной связи состоит! С ней, по-моему, весь мужской преподавательский состав училища переспал! Как она только ухитряется все провернуть так, чтобы никто ничего не узнал… Между прочим, Ленка даже семью одну разрушила, мне Васька рассказывал. Помнишь художника Гихоренко? Мы на первом курсе на его выставку ходили.

— Помню, конечно, — подтвердила худенькая. — Реалист, мастер пейзажа. А что, Лена и с ним роман крутила?

— Ха, крутила! — воскликнула блондинка с явным негодованием в голосе. — Да знаешь, какая история вышла? У Гихоренко — семья, жена и двое детей. Ему уже скоро полтинник стукнет, а жена на десять лет моложе. Дети уже в школу ходят, а Гихоренко своими картинами зарабатывает. Так вот, Ленка сперва втерлась в доверие к его жене и детям, а потом интрижку с самим художником завела. Он за ней бегал, как собачонка, цветы дарил, конфетки-сигаретки… Она жила как содержанка — он ее и деньгами снабжал, и шмотками дорогими. Ленка так его обворожила, что Гихоренко сказал жене, что бросает ее. Та умоляла супруга не ломать семью, подумать о детях, но безрезультатно. Гихоренко развелся с женой, сделал Ленке предложение. А та нашла себе художника побогаче и сделала несчастному ручкой — «адьё, дорогой!» Вот и результат — сломала жизнь и Гихоренко, и его жене с детьми. Хороша, правда?

— Ничего себе! — изумилась худенькая. — Я и не думала, что она такая…

— И не только с Гихоренко она так! — продолжала белокурая. — Кого ни возьми из тарасовских художников, она со всеми подряд романы крутит! И с Садальским она шашни водила, и еще бог знает с кем… В общем, та еще дамочка… И нам ее писать надо. Вот она у меня и не получается, потому что не хочется такую мерзостную девку рисовать! Я после обхода холст с ней загрунтую и новый этюд писать буду. Не хочется, чтобы эта Ленка мне глаза мозолила.

— Да уж… Малоприятная особа… — согласилась вторая девушка. — Но знаешь, я с ней работу оставлю. Просто постараюсь ее характер передать. И даже, может, назову этот этюд как-нибудь… «Развратная женщина», например? А что, неплохо было бы! Я, конечно, не художник, но можно было бы так попробовать…

— Ну-ну, удачи! — хмыкнула блондинка. — Войдешь в историю за счет этого портрета! И будут про тебя искусствоведы писать что-нибудь вроде: «Она писала падших женщин, все деньги тратила на краски, а питалась недоваренными макаронами ради живописи».

— Почему это — недоваренными? — удивилась худышка. — Вроде они нормальные были, макароны мои.

— Потому что готовить ты, если честно, не умеешь, — вздохнула блондинка. — И макароны тебе удаются намного хуже, чем этюды. Ты их не только не доварила, но и посолить забыла. Ладно, не переживай, все равно мы их уже съели. Я никому не расскажу об этом, успокойся!

— Нормальные макароны! — обиделась худенькая. — Я же тоже их ела!

— Потому что ты привыкла питаться не пойми чем! — заявила белокурая. — Вот что. Ты меня угостила своим завтраком, тогда после живописи во время обеденного перерыва пойдем в столовку. Я за тебя заплачу, не беспокойся! Хотя бы поешь по-человечески, а то потому ты и худая такая, что еду нормальную не покупаешь, питаешься всякой гадостью. Закажем хоть обед человеческий, идет?

— Да ладно тебе! — запротестовала девушка. — Зачем ты будешь за меня платить? Я и дома поесть могу, и совсем я не голодаю…

— Не голодаешь, успокойся, — заверила ее подруга. — Считай, что я тебя пригласила. Не в ресторан и даже не в кафе, а всего лишь в нашу столовую! Просто дружеские посиделки, или «постоялки», если народу будет полно. И не думай, что я тебя там отблагодарить за твои ужасные макароны хочу или помочь бедствующей художнице. Дудки, мне просто скучно одной, без компании есть. Ну что, соглашаешься?

— Ладно, согласна, — развела руками худенькая. — Давай тогда в кабинет вернемся, а то Мишаня заметит, что мы вдвоем вышли, еще крик поднимет, рассердится. В туалет же с термосом и кружкой не ходят, верно?

— Да ну его к лешему! — махнула рукой блондинка. — Но ты права, а то мы тут уже минут двадцать торчим, если не больше. Лучше не нарываться. Хотя эту Ленку жуткую целых полторы пары еще писать надо, с ума сойти…

Девушки встали с лавочки, по-прежнему, не замечая меня, и направились обратно в аудиторию. Я же осталась на своем месте, глубоко задумавшись.

Итак, мне повезло случайно подслушать разговор двух учениц с курса живописи, которые в настоящее время пишут портрет Лены Стрелковой. И то, что я о ней услышала, характеризует пассию Огородникова далеко не с самой лучшей стороны. Красивая девчонка выбрала самый простой способ заработка, то есть совращает состоятельных мужчин-художников и спокойно живет за их счет. А позирует удовольствия ради. Может, ей нравится смотреть потом на свои портреты. А может, таким способом следующего кандидата в любовники подыскивает? Тоже возможно. Пока сидит, глазками в преподавателя стреляет, а после пар сводит с ним более близкое знакомство. Что ж, совсем неплохо — и работать не нужно пять дней в неделю, и деньги всегда есть, и дорогие шмотки… В общем, хорошо устроилась барышня, ничего не скажешь. Вопрос еще в том, почему она выбирает для своих «жертв» именно художников, ведь в большинстве своем работники искусства — люди небогатые, а Лена умудряется выискивать каким-то образом богатых живописцев.

А может, художники — просто ее «фетиш»? Ну нравится ей крутить романы именно с живописцами, а не с политиками или бизнесменами. Или у нее типаж, который привлекает только портретистов и пейзажистов? Или ей кажется слишком простым делом совратить олигарха — их-то пруд пруди, а вот поди сыщи богатого да гениального живописца!