А не получится. И в Борхуме у некоторых, не будем показывать пальцем, не получилось, и у вас, гады, не получится.

Митя прислушался к крикам позади, но шагу не прибавил. Подумаешь, дохлого Хомяка обнаружили! Они живут-то сколько?

Года три?

Вот, этот и так зажился на свете.

А теперь перейдем от хомячков к Тиграм.

* * *

Когда жом Тигр получил свое кольцо в конвертике – он просто глазам не поверил.

И при всех выругался матом, чего вообще-то старался не делать.

А вы бы – не? Приносят вам красивый розовый конвертик, весь надушенный, явно же дама писала, а из него достаешь кольцо – и в него продеты сушеная ромашка и прядь волос. Знакомых таких волос…

Сколько раз он запускал в них пальцы, когда… так! Отвлекаться не будем! Но волосы Яны жом Тигр узнал бы из сотни других прядей. Произвела дама впечатление.

– Кто это принес?

Порученец вытянулся в струнку, и доложил, что это передал молодой человек. И просил сказать, что будет ждать ответа.

Он конверт прощупал, проверил, ничего опасного не обнаружил, ну так, может, и ничего страшного? Остались же в Русине еще торы? И почему одна из них не может назначить мужчине свидание?

Конечно, не сама, такое не подобает. Но вот послать кого-то с поручением – вполне. Уж он навидался в свое время!

– Зови молодого человека, – распорядился жом Тигр. И прибавил уже поощрения ради: – Молодец, хвалю за службу.

– Рад стараться, жом Тигр! – вытянулся в струнку паренек. И умчался.

Как оказалось – за Митей Ромашкиным. Разве что чуточку загримированным, в очках и студенческой тужурке, с приклеенными усиками, чтобы сильно не приглядывались. И дать стервецу больше двадцати лет?

Не получается.

И как ему так удается?

Хотя чего было и удивляться? Вошел, наглец, как к себе домой, улыбнулся, уселся без разрешения.

– Жом Тигр, мое почтение.

– И тебе того же. С чем пожаловал?

Митя ухмыльнулся еще гаже. Хотя куда бы еще? Разве что зубов поубавить нахалу?

– Как? А поговорить о погоде? А вспомнить старые добрые времена?

– Р-ромашкин!

– Что, даже чаем не напоите?

Тигр так сверкнул глазами, что Митя вспомнил – он не в зоопарке. Здесь решетки нет. А жаль. И перешел к делу.

– Надеюсь, вы узнали волосы?

– Допустим.

– Известная вам особа просила передать письмо и несколько слов.

– Письмо, – протянул руку жом Тигр.

Распечатал, вчитался.

Что сказать?

Условия предлагались императорские. Дураком надо быть, чтобы на такие не согласиться. Валежный идет на столицу, до его прихода можно ничего не делать.

Как – ничего?

Уцелеть, не дать растащить остатки по карманам, может, сформировать несколько частей из верных тебе людей, может, еще что…

Это надо продумать. Раньше жом Тигр не знал, к чему готовиться и чего ждать. То ли бежать, то ли лежать… сейчас у него такого вопроса не возникает.

Он остается.

И есть подозрение, что он войдет в новое правительство. Стоит это некоторого риска? Определенно!

Жом дочитал письмо и поднял глаза на Ромашкина.

– Что еще просила передать знакомая мне особа?

Митя, предсказуемо не удержался. Подошел поближе, наклонился к уху опасного человека, и тихо-тихо шепнул то, что услышал от Яны:

– Она просила передать, что вас любит.

Воистину, любовь – громадная сила. А чем еще можно объяснить то, что жом Тигр шарахнулся, как демон от храма, навернулся со стула и крепко приложился пятой точкой об пол?

Только магией любви.

Митя, правда, предусмотрительно отскочил. Оружие сразу не вытащит, а вот ногой достать может. Жом Тигр кое-как пришел в себя и вызверился на Ромашкина так, что у матерого террориста коленки подозрительно задрожали.

– Я тебя за такие шуточки…

– На крови поклясться? – сразу же оборвал версию о шуточках Митя.

А вот теперь Тигр удивился. Искренне.

– Это… это не…

– Не розыгрыш. Что я – самоубийца?

– Но…

Редко кому удается увидеть настолько растерянного Тигра. Хоть в жизни, хоть в зоопарке.

– Она сама. Валежный не в курсе. Она попросила это передать, я и не стал спорить.

Было заметно, что Тигру хотелось задавать личные вопросы. Но не хотелось позориться. Он что – гимназист сопливый? Так что переборол себя и начал уточнять диспозицию Валежного, потом потащил Митю к карте Русины…

Пришлось пожалеть влюбленного и мимоходом рассказать о Яне. О том, что она умна, очаровательна, ей по-прежнему плевать на все этикеты, а стреляет она вообще великолепно. Ей-ей, не будь она императрицей…

Молчу!

И еще раз – молчу…

Но напарница из нее получилась бы великолепная.

* * *

Проводив Ромашкина, жом Тигр уселся в кресло и уставился в стену невидящим взглядом.

Оказывается, и так бывает?

Любовь? Да выдумки это! Изобретение слабоумных и поэтов… или попросту – слабоумных поэтов. Как говорилось в одной шуточке – любовь, это когда денег нет девку снять.

И вдруг…

Положим, признания от жома Тигра Яна могла ждать долго. И не дождаться. Он просто не понял бы, чего от него ждут. Но получив признание, впервые задумался.

Яна сказала, что любит его.

А любит ли он Яну?

Именно Яну, императрицу он знать не знал, а вот женщина, которая прикрывала его, чтобы не убили… которая делила с ним постель и кров, которая…

Которая оставила его. По своей воле.

Впрочем, теперь понятно, что в Звенигород она вернуться не могла. Зачем она сюда ехала – надо будет еще уточнить. Но оставаться рядом с ним… это было бы самоубийством. Тот же жом Мишель мгновенно опознал бы Яну. Тот же Калинин. Тот же… да тут половина города в курсе! И до Пламенного мигом бы дошло. Тут и отстреляться не получилось бы, сидели б сейчас в соседней камере с Вороновым и он, и Яна.

Кстати говоря!

Надо озаботиться его судьбой!

Но это потом, потом. Тигр искренне считал, что предателю, подлецу и отцеубийце самая дорога к стенке. Так что посидит, ничего страшного. А вот Яна… смог бы он ее выдать? Смог бы отказаться? Тигр не знал. Своя шкура дороже всего, но Яна… его восхитительное чудовище!

Самая удивительная женщина в его жизни. Единственная, которая его удивила.