«Хорошо», – только и могла сказать я.

Убирая со стола, я заметила, что его тарелка осталась наполовину полной. Когда я закончила, Ричард уже спал. Я легла рядом с ним, прислушиваясь к его мерному дыханию, пока наконец тоже не задремала.

На следующее утро Ричард рано уехал на работу. Днем, когда я сидела в парикмахерской, подкрашивая корни, мой телефон прожужжал оповещением – пришло письмо от местной французской кулинарной школы.

В письме я прочитала: «Ma cherie. Je t’aime. Richard». В приложении был подарочный сертификат на десять кулинарных уроков.

– Милая? – в голосе тети Шарлотты звучит тревога.

Я вытираю глаза и показываю на разделочную доску.

– Это от лука.

Не знаю, поверила ли она мне.

После ужина тетя Шарлотта рано уходит спать, а я принимаюсь убираться на кухне. Потом иду в свою комнату и прислушиваюсь к звукам старой квартиры, устраивающейся на ночлег, – внезапное бормотание холодильника, стук закрывающейся двери этажом ниже. Сон ускользает от меня, как будто я накопила его достаточно за эти потерянные месяцы, чтобы подавить свои биологические ритмы.

Мои мысли ходят кругами вокруг темы последнего подкаста: навязчивые идеи.

– Гены не формируют нашу судьбу, – настаивал лектор. Но признавал при этом, что мании наследуются.

Я думаю о том, какой моя мама оставила за собой разрушительный след.

О том, как она впивалась ногтями в ладони в приступе тревоги.

И, как всегда, я думаю о ней.

У меня складывается план. Или, может быть, он уже давно сложился у меня в голове и просто ждал, когда я буду готова. Когда я окрепну настолько, чтобы привести его в исполнение.

Я снова вижу, как она наклоняется погладить собачку. Как она кладет одну стройную ногу на другую и наклоняется к Ричарду в баре – нашем баре. И я вижу ее в тот день, когда я хотела сделать Ричарду сюрприз и приехала в офис на обед без предупреждения – мы были еще женаты. Они вдвоем выходили из здания. На ней было нежно-розовое платье. Ладонью он слегка коснулся ее поясницы, пропуская ее вперед в дверях. «Она моя», – казалось, говорил этот жест.

Раньше он так касался меня. Однажды я сказала ему, что мне нравится ощущать легкое чувственное прикосновение его пальцев.

Я встаю с кровати, стараясь не шуметь в темноте, и достаю свой телефон с заблокированным номером и компьютер из нижнего ящика комода.

Ричард не может еще раз жениться.

Я приступаю к необходимым приготовлениям. В следующий раз, когда я ее увижу, я буду готова.

Нелли лежит в темноте, прислушиваясь к звукам города, доносящимся сквозь решетки ее открытого окна. Гудок; кто-то орет слова песни «Y.M.C.A»; вдалеке воет автомобильная сигнализация.

Пригород покажется ей таким тихим.

Сэм ушла несколько часов назад, а Нелли решила остаться дома, на случай если позвонит Ричард. Кроме того, тревоги последних суток совсем ее измучили.

Когда она вернулась домой из «Ступеньки за ступенькой», они с Сэм намазали лица кобальтово-синей маской из водорослей и сели ждать, когда привезут китайскую еду – ребрышки, пельмени со свининой, курицу в кисло-сладком соусе и – в качестве уступки предсвадебной диете Нелли – коричневый рис.

– Ты похожа на отвергнутого кандидата в «Blue Man Group», – сказала Сэм, размазывая по щекам Нелли синюю глину.

– Ты похожа на секси смурфа.

После утреннего напряжения и необъяснимого беспокойства, которое охватило ее в детском саду, было очень приятно подурачиться с Сэм.

Нелли достала из ящика под раковиной, набитого пакетиками с острым соусом и горчицей и разномастными салфетками, пластиковые вилки и пошутила:

– Сегодня будем есть бабушкиным серебром.

Внезапно ее пронзила мысль – скорее всего, это последний их ужин вдвоем перед ее свадьбой.

Когда приехала еда, они смыли маску.

– Десять баксов впустую, – объявила Сэм, изучая свое лицо.

Потом они устроились на диване и принялись за еду, болтая обо всем на свете, но не о том, что действительно занимало сейчас мысли Нелли.

– В прошлом году Штраубы подарили Барбаре сумку «Коуч» на выпускной, – сказала Сэм. – Думаешь, мне что-нибудь перепадет?

– Надеюсь, – Ричард подарил Нелли сумку от Валентино на прошлой неделе, заметив чернильное пятно на той, которой она пользовалась постоянно. Она все еще лежала под кроватью в целлофане; Нелли не собиралась брать ее с собой в детский сад, рискуя обнаружить потом на ней разноцветные отпечатки детских пальцев. Сэм про сумку ничего не знала.

– Точно не хочешь пойти со мной? – спросила Сэм, болтая бедрами, чтобы втиснуться в джинсы Нелли.

– Я еще от прошлой ночи не отошла.

Нелли хотелось бы, чтобы Сэм осталась и посмотрела с ней кино, но она знала, что у той есть и другие друзья. В конце концов, Нелли съедет уже на следующей неделе.

Нелли подумала позвонить матери, но ее всегда немного нервировали их разговоры. Мама видела Ричарда всего один раз и сразу же зациклилась на разнице в возрасте.

«У него было время остепениться, попутешествовать, пожить, – сказала она Нелли. – Разве ты не хочешь того же самого, прежде чем осядешь на одном месте?»

Когда Нелли ответила, что хочет путешествовать и жить вместе с Ричардом, мама пожала плечами: «Как знаешь, золотце», – но прозвучало это не совсем убедительно.

Сейчас уже было почти за полночь, а Сэм все еще не вернулась; может быть, она была со своим новым бойфрендом, а может, со старым.

Несмотря на усталость и на то, что были испробованы все средства – ромашковый чай и музыка для медитации, – она все еще лежала и прислушивалась, не раздастся ли шуршание ключа Сэм в замке. Она спрашивала себя, почему сон не приходит именно в те ночи, когда он нужен человеку больше всего.

Нелли заметила, что по-прежнему возвращается мыслями к бывшей Ричарда. Сегодня днем она покупала маску в аптеке и стояла в очереди за женщиной, которая разговаривала по телефону, договариваясь с кем-то пойти вместе поужинать. Женщина была худенькой, подтянутой, и ее смех в ответ на что-то сказанное по телефону рассыпался звонкими монетками. Могла бы она понравиться Ричарду?

Собственный телефон Нелли лежал на тумбочке на расстоянии вытянутой руки. Она все время бросала на него взгляд, заранее готовя себя к очередному неприятному звонку от анонима. Ночь тянулась медленно, и молчание телефона начинало казаться зловещим, как будто он над ней насмехался. В конце концов она встала и подошла к комоду. Съехав набок, на нем сидел Муги, ее детский плюшевый пес; коричневая с белым шерсть местами вытерлась от старости, но он по-прежнему был мягким на ощупь. Чувствуя себя глупо, она сняла его с комода и взяла с собой в кровать.